Андрей Столяров - Изгнание беса (сборник)

– Я, лорд Геррик, наследный владетель Алломара, – сказал он в яркий дымок. – Честно и открыто вызываю на поединок тебя, лорд Тенто. Мы будем драться, пока одного из нас не возьмет смерть. Пусть меня слышат все, кто этого хочет!..

И вдруг Алиса выпустила мое запястье и тоже приблизила ладонь к лицу.

– Я, Алиса Геррик, – звонко сказала она. – Сестра лорда Геррика, наследного владетеля Алломара, свидетельствую перед всеми Домами, что бой будет вестись открыто и честно, согласно законам, принятым Древними Королями.

Она дрожала, но, кажется, эту дрожь чувствовал только я.

– Спасибо, миледи, – сказал Тенто.

– Спасибо, сестра!..

– Я готов!.. – Тенто чуть выставил локти и направил меч в сторону Геррика.

– Я готов! – эхом повторил Геррик и тоже выпрямил Эрринор навстречу мерзлому серебряному огню, грозящему ему смертью.

Клинки тихо соприкоснулись. Рой длинных искр, какие иногда роняют трамваи, прошипев, вылетел из точки скрещения и рассыпался по асфальту.

Это было необычайно красиво.

И тут лорд Тенто нанес первый удар.

Я не видел ни как он замахивался, ни как опускал меч; с непривычки глаза мои не успевали следить за молниеносными выпадами и фигурами. Это напоминало грациозный и быстрый танец бабочек друг против друга: трепет крыльев, внезапно-неуловимые перемещения в зыбком воздухе, вроде бы они просто парят на одном месте, однако моргнуть не успеешь, как вдруг оказываются у тебя за спиной. Так было и здесь. И только, наверное, минуты через две или три я, немного привыкнув, стал различать прекрасную и сложную конфигурацию боя. Состоял он, насколько я мог судить, не просто из поспешных ударов и их парирования, а представлял собой действительно редкий по красоте танец, когда партнеры, исполненные достоинства и мастерства, разворачивают перед восхищенными зрителями целый спектакль.

Меч лорда Тенто вычерчивал загадочные спирали в ночном воздухе, причем дымка металла при наиболее резких движениях как бы отслаивалась, и пять-шесть испаряющихся отражений следовали за лезвием. А когда в изгибе сверкающего многолепесткового цветка клинок на мгновение замирал, готовый молниеносно обрушиться на противника, к нему, будто из зеркала, так же отслаивая огонь, подлетал клинок лорда Геррика. Они больше не выбрасывали снопы длинных искр при столкновении, зато если лезвия их хотя бы легонько соприкасались, оба меча откликались чистыми музыкальными нотами и, наверное, сила и высота этих нот зависела от длительности соприкосновения. Металл пел то басами, напоминающими о громаде Вселенной, а то – чистыми детскими голосами, вздуваемыми, казалось, солнечным ветром. Симфония звезд полоскала осеннюю набережную. Мелодичным поскрипыванием отзывались омытые ей бронзовые тополя, тонкий плеск воды о гранит заполнял паузы. И как будто одухотворенные этой чудесной музыкой отклонялись, картинно подпрыгивали и перемещались друг возле друга две странных фигуры – точно паяцы, дергаемые кукловодом за ниточки. Разлетались льняные волосы лорда Геррика, кожаная безрукавка его распахивалась, как крылья птицы, взметывался звездчатый воротник лорда Тенто, и тысячекратными гранями переливались пуговицы на камзоле.

Зрелище по-настоящему завораживало. Я, пожалуй, впервые в жизни почувствовал, что смерть – это тоже искусство, и что бомба и пистолет – варварство перед благородным клинком.

Или, может быть, в меня проникала музыка звезд? Но хотелось так же – сомкнуть пальцы на теплой витой рукояти, устремить лунный блеск навстречу ненавидимому врагу и услышать рождаемую тобой прекрасную мелодию боя. Я уже был почти готов к этому. И я не сразу понял, почему вдруг так судорожно, со всхлипом вздохнула Алиса, и почему она опять смятенно прижалась ко мне, и почему она вновь впилась мне острыми ногтями в запястье. Я просто как бы очнулся, но, возвратившись в сознание и поглядев на карнавальную схватку несколько со стороны, с замиранием сердца увидел, что сверкающий великолепный цветок, вычерчиваемый в осеннем мраке, начинает огненными лепестками своими смыкаться вокруг Геррика, огибать его, захватывать в полупрозрачную чашу, – он уже почти не выскакивал за ее пределы, – и увидел, что клочья плазменных отражений пролетают в непосредственной близости от него и что и они все чаще и чаще сливаются в сплошную поверхность. Геррик то ли устал, то ли мастерство лорда Тенто было несколько выше. И становилось ясно, что долго так продолжаться не может: еще минута-другая, и – меч звездным лучом войдет в сердце.

Хуже всего было то, что я ничего не мог для него сделать. Я попытался освободиться, однако Алиса крепко ухватила меня и за второй локоть.

– Куда ты?.. – яростно прошипела она.

– Он – погибнет. Надо прекратить – это!..

– Стой, где стоишь!..

Уже не церемонясь, она взяла меня в стальные тиски. Она была сильнее меня, и это было самое унизительное. Все, что я смог, выламываясь и напрягаясь, – протащить ее на полшага к смыкающейся плазменной чаше. Но тут на плечо мне легла тяжелая ладонь Гийома, и я остановился.

– Пустите!..

– Нельзя вмешиваться, – отчаянно сказала Алиса. – Это его поединок, и он должен провести его сам. Жизнь – значит, жизнь, смерть – значит, смерть. Таковы Законы чести, и не тебе их отменять!..

– Значит, не прекратишь это?

– Нет!..

– Ладно, – смиряясь, ответил я. – Ладно, ладно, оставьте, можешь меня больше не тискать!.. Если ты хочешь, чтобы он умер, пусть он умрет. Отпустите меня! Я не собираюсь встревать в ваши дела!..

Тиски немного ослабли, однако Алиса по-прежнему цепко держала меня за локти. Правда, и порыв мой иссяк. В самом деле, ну чем бы я помог Геррику? Даже если допустить, что он захочет принять мою помощь?

– Я возвращаюсь к себе, – сказал я. – Прощай. Мы больше не встретимся…

И Алиса быстро кивнула, не оборачиваясь:

– Да, наверное, так будет лучше…

– Я ухожу…

– Иди!..

Она подалась вперед, притягиваемая зрелищем схватки. Здесь, насколько я мог судить, подходило к финалу. Цветок, вычерченный мечом Тенто, почти сомкнулся над Герриком. Фигура его за плазменными отражениями была практически не видна. Очертания все же проглядывали, словно тени, и по ним было видно, как мечется он, прыгая из стороны в сторону, как он изгибается и приседает, чтобы не коснуться тающих полосок огня, как взлетает его Эрринор, нарезая дольками воздух, как он плещет вокруг и все-таки не успевает раздвинуть падающие на него прозрачные лепестки.

Мелки были мои обиды перед накатывающимся молчанием. Я дрожал.

– Прости, – сказал я Алисе срывающимся голосом.

И она снова, не оборачиваясь, кивнула. Ей было не до меня.

– Ладно…

Грохот, будто камни повалились с горы, заглушил сказанное. Он раздулся до самого неба, и лопнул, и укатился по набережной.