Ольга Морозова - Люди и драконы

Василиса молча встала и ушла в спальню. Она достала платье из пакета, надела его и вышла к Герману.

«Восхитительно! Тебе очень идет! — он присвистнул от удовольствия. — Повернись задом. О, какие формы! И ты еще уверяла меня, что некрасива? Ты просто ничего не понимаешь».

Василиса и сама уже начинала ему верить. Мужчины лучше разбираются в женской красоте. Какая ей разница, что о ней думают женщины? Она не собирается им нравиться, она хочет нравиться Герману. И, кажется, ей это удается.

«А какую прическу ты мне придумал? — Василиса надула губки, решив пококетничать. — Ты уверен, что мне пойдет?»

«Ты сделаешь ступенчатую стрижку, такую короткую, рваную, знаешь. Волосы можешь чуть-чуть подкрасить, для интенсивности цвета. Челку до бровей. Будет просто отлично», — Герман оценивающе смотрел на нее, как художник на модель.

«Ладно, — ответила Василиса, — пусть будет, как ты хочешь. Меняться, так меняться. Новой жизни — новый облик».

Они поговорили еще немного под шум телевизора и разошлись по постелям.

Наутро Василиса услышала звонок будильника. Она открыла глаза и посмотрела на часы. Было еще семь утра. «Ого, рановато, однако, мы встаем!» — она накинула халатик и вышла из спальни. Герман уже заправил кровать и сидел на кухне, читал газету: «Привет! Как спалось? Я уже чай поставил», — он привстал навстречу сонной Василисе.

«Нормально, а что так рано? И почему меня не будишь?» — голос Василисы звучал хрипло после постели.

«Да я не хотел нагружать тебя сразу. Все в холодильнике, я и сам могу достать. А на обед я бы заскочил и отвез тебя в салон. Ну раз уж ты встала, командуй, а я пока газету почитаю, вчера не успел», — и Герман снова уткнулся в печатный листок.

Василиса нарезала бутербродов, разлила чай, еще остававшийся в чайнике, только пришлось его разбавить кипятком.

«Может, ты кашу утром ешь? Или что-нибудь посущественнее? Просто мы дома утром только бутерброды едим, но ты, если что, скажи, мне не трудно кашу сварить», — говорила Василиса, накрывая на стол.

«Все нормально, я тоже бутерброды ем. Садись, ешь, скоро поедем. Салон с восьми работает. Я тебя завезу и в институт поеду. Обратно одна доберешься. Я на такси денег дам. Ключи запасные я тебе нашел, дверь легко открывается», — Герман деловито отхлебывал из чашки, одним глазом уткнувшись в газету. Со стороны выглядело немного комично и нелепо. Василиса чуть не рассмеялась, но удержалась.

Около восьми они вышли из дома, дошли до уже знакомой стоянки и, сев в машину, поехали по уже начинавшим наполняться улицам. Ехали около получаса, салон находился далеко. Василиса не спросила, почему именно сюда, надо, значит надо.

Внутри было прохладно и пусто. Стричься в столь ранний час желающих, кроме Василисы, не было. Возле одного из кресел стояла девушка. Ей было, очевидно, около двадцати пяти, она была симпатичная и очень стройная. Герман подошел к ней: «Привет, Маша! Вот, я привел невесту. Вчера договаривались, помнишь? Сделай ей короткую, ступенчатую, с челкой. Чтоб необычно и креативно. Ты меня понимаешь?»

Маша улыбнулась: «А не жалко такие волосы стричь? Вам не жалко, девушка?» — она обратилась непосредственно к Василисе. Волосы у Василисы, действительно, были очень густые и блестящие. Чем-чем, а волосами она могла гордиться.

«Волосы не руки, отрастут, — пошутила Василиса. — Иногда полезно что-то изменить. Я всю жизнь с такими хожу. Надоело».

«Ну раз так, садитесь, — Маша подвинула кресло Василисе. — Я сейчас».

«Ну, девочки, я вижу, вы договорились, а мне пора, — Герман похлопал Василису по плечу. — До вечера. — Он сунул ей в руку деньги на такси и назвал адрес его дома. — Не заблудись. Ужин как вчера, в восемь ноль-ноль». — Василиса пожала ему руку: «Пока».

Маша оказалась очень искусной мастерицей. Василиса в зеркале с удивлением наблюдала, как меняется ее внешность. Надо отдать должное чутью Германа, стрижка, и правда, очень ей шла. Она сильно преобразила ее облик, почти до неузнаваемости, даже Маша восхитилась: «Совсем другое дело! Герман был прав. Вам очень идет». Василиса поблагодарила девушку, заплатила деньги и попросила вызвать такси.

Дома она долго изучала в зеркале свое новое отражение. Ей понравилось. Потом она спохватилась, что до сих пор не позвонила маме, даже телеграмму не отправила. Та волнуется, наверное. За всей этой суетой она даже не заметила, есть ли здесь телефон. Если и есть, он еще ни разу не звонил. Значит, скорее всего, нет. Василиса решила дождаться Германа.

Вечером, когда они опять сели ужинать разогретой картошкой с мясом, она спросила его про телефон и почту.

«Телефона нет, неужели ты не заметила. А почта рядом, я покажу. Пойдем после ужина прогуляемся и отправим телеграмму, а то и правда, неудобно получается. Начнут думать черти что».

Телеграмму Василиса отправила длинную и восторженную — чтобы успокоить мать. Пусть знает, что у нее все хорошо. После этого она окончательно сняла груз с души и начала смотреть только вперед.

На следующий день Герман повел обновленную Василису к родителям. Василиса была в новом платье, в туфлях на высоком каблуке. Парочка старушек возле подъезда окинула ее изучающим взглядом. «Как в первый раз видят, — подумала Василиса, — а ведь вчера тоже сидели. Вот что значит одеться».

Старушки провожали их взглядом, пока они не сели в машину — Герман заказал такси. По случаю прихода сына с невестой родители накрыли стол, купили немного вина. Хоть Герман и не пил, но садиться за руль, даже после одного бокала, он не хотел — был очень законопослушным. Василиса немного нервничала — она в первый раз знакомилась с родителями молодого человека. Удастся ли произвести впечатление? Она, конечно, не была совсем невеждой, книги были доступны, она читала, и к тому же подготовка к поступлению на исторический еще не забылась.

Дом, где жили родители, был четырехэтажкой старинной постройки. Дверь в квартиру распахнулась при первом же звонке. На пороге стояла крупная женщина в переднике: «Проходите, проходите, заждались уже», — она радушно повела рукой, приглашая войти в прихожую, показавшуюся Василисе огромной.

Василиса хотела вручить ей цветы, которые они с Германом купили по дороге, но он успел ей шепнуть: «Это Варвара, она маме иногда по хозяйству помогает, — и добавил уже громче: — Родители, вы где? Это мы». На его голос из комнаты выбежала женщина. Ей было, вероятно, около пятидесяти, но выглядела она очень хорошо. Была она небольшого роста, но худенькая, со светлыми волосами, уложенными в красивую прическу. На ней было очень милое платье, светлого оттенка, и туфли-лодочки.

«Здравствуйте, вы, как я понимаю, Василиса? — она протянула Василисе маленькую сухую ручку. — Очень приятно. Я Людмила Сергеевна».