В. Шлифовальщик - ЛОЖКА ДЕГТЯ

В таком духе мы беседовали с полчаса. Я обещал всем операм Витиного РОВД «поляну» с коньяком и шашлыками, если он согласится. Наконец, опер сдался.

- Только одно условие, Витя. Надо, чтобы он не успел никому сообщить, что его взяли. Телефон у него сразу отберите…

- Ты будешь меня учить оперативно-розыскной работе?! – рассердился Егоров. – Ты сказал, чтобы втихую его взяли, значит, возьмём.

- И ещё одно, мне понадобятся его документы, на которых есть фотка: паспорт, права, профсоюзный билет… Чем больше тем лучше.

- Понял. Не спрашиваю зачем.

- Правильно, не спрашивай. Тайна следствия. Ладно, давай координаты.

Итак, первую часть моего плана можно было считать выполненной: Витя – человек надёжный, проверенный. А для выполнения второй части моего плана пришлось ненадолго заскочить на работу. Я предупредил Петровича и ребят, что больше не появлюсь, забрал потихоньку из сейфа лицедел и покинул контору. Через час я уже сидел в кафе и беседовал с Шершавым.

- Ты ведь, Шершавый, у нас художник. Любой документ может нарисовать. Мог бы стать вторым Пикассо, если бы был равнодушен к нетрудовым доходам.

- Вы мне позвали, чтобы мораль читать, Василий Александрович? – вздохнул неудавшийся художник. – Поздно. Возраст не тот.

- Я не участковый, чтобы наставлять оступившихся граждан на путь истинный. И не проповедник. Если хочешь очистить душу, могу с православным опером познакомить. Исповедует тебя по полной программе.

По лицу Шершавого было видно, что он силится понять, что мне от него нужно.

- Мне понадобится твой талант на сегодняшний вечер, - не стал я мучить собеседника. – Знаешь, что такое лицедел?

- Нет.

- Это что-то вроде грима, только гораздо лучше. Запрещённый товар из одного мирка, где обожают театр. Позволяет полностью изменить любую физиономию. Захочу я стать похожим на тебя – лёгкое движение кисти, и капитан Гусаров становится жуликом Шершавым.

- А зачем вам становиться похожим на меня?

Недогадливый всё-таки народ, эти жулики.

- Это для примера. Мне срочно нужно стать похожим на одного человека. И ты со своим непризнанным талантом живописца мне в этом поможешь. Проще: я тебе покажу фотку одного человека, и ты меня загримируешь.

- Я никогда не гримировал… - сопротивлялся Шершавый.

- Вот и поучишься заодно. Пригодится при твоей… хм… профессии. Так сказать, повышение квалификации. Какая тебе, по сути, разница, бумагу подделывать или рожу?

- Ну, по сути, да… - не совсем уверенно промямлил жулик. – А посмотреть лицедел можно?

- Потом посмотришь. Когда рисовать будешь.

Мы поехали в логово Шершавого – какой-то склад на вещевом рынке. Выставив любопытных за дверь, живописец приступил к новому для себя делу. Он был действительно мастером своего дела: моментально понял, как пользоваться лицеделом.

Фотокарточку курьера, который работал на Махамета, я запросил в паспортном столе. Теперь, держа её перед собой, Шершавый старательно водил по моему лицу хитрыми приспособлениями, похожими на кисточки для акварельных красок. Недалеко от меня висело запылённое зеркало – собственность местной кладовщицы, и я краем глаза с интересом наблюдал, как медленно превращаюсь в гражданина Смагина Дениса Владимировича.

Это и была вторая часть моего плана. С помощью лицедела я маскируюсь под завьяловского курьера Смагина. Витя к поезду привезёт мне его документы, и я под видом Дениса Владимировича еду на онтоярмарку. Махамета мне пришлось тоже посвятить в свой план. Я доходчиво объяснил хозяину «Клубнички» что я с ним сделаю, если он задумает позвонить в Завьяловск и предупредить о липовом курьере.

Через два часа умаявшийся Шершавый с гордостью отошёл и издали посмотрел взглядом живописца, только что нарисовавшего шедевр. Несколько раз отходил от меня, разглядывал и снова подходил, делая какие-то ему понятные мазки для большего сходства с оригиналом - Смагиным. Когда работа была окончательно завершена, Шершавый с гордостью протянул мне зеркало. На меня смотрел самый настоящий стопроцентный Смагин. По крайней мере сходство с фотографией было идеальным. Единственное, чего я боялся – халатные паспортистки подсунули мне какую-нибудь старую фотографию, и я сейчас выгляжу гораздо моложе оригинала. Тогда придётся врать знакомым курьера, что я помолодел на курорте: грязевые ванны, массаж лица и прочее.

- Спасибо, Шершавый! Я бы сказал «ты – настоящий друг» не будь мы по разные стороны баррикад.

- «Спасибо» не булькает, - пробурчал живописец.

- Ладно, Айвазовский, я что-нибудь для тебя придумаю.

- Подарите мне остатки лицедела, Василий Александрович, - предложил жулик.

- Ага, разбежался! Ты – человек ненадёжный, Шершавый. Намалюешь на своей физиономии губернаторскую и наобещаешь горожанам райских кущ. А настоящему губернатору потом расхлёбывай.

Мне было некогда рассусоливать с Шершавым, потому что я спешил на встречу с Махаметом. Он мне должен заказ для отправки в Миоген и список того, что я должен забрать.

В это время народу в «Клубничке» не было. Вчерашний охранник у входа долго не пускал меня, не узнав, чему я обрадовался: значит, в самом деле, изменился до неузнаваемости. Пришлось звонить Махамету, чтобы дал команду пропустить.

Хозяин обомлел, увидев лжекурьера в своём кабинете:

- Не узнать тебя, Вася-чжан! Вылитый Денис-курьер!

- Спасибо за комплимент, Маха. У меня мало времени. Давай мне товар.

- Секунду, дорогой!

Маха нажал на кнопку звонка у него на столе. Через секунду в кабинете появился здоровенный телохранитель с двумя баулами в руках. Было видно, что ему тяжело тащить.

- Ты что, Маха, обалдел? – возмутился я. - Дай тебе волю, ты бы и пианино на меня навьючил!

Хозяин улыбнулся, видя, что смог досадить мне:

- Что поделать, дорогой! У курьера работа трудная, но денежная. За одну такую поездку он получит больше чем ты за месяц работы.

- Вернусь, потребую с тебя двойную получку. С премиальными. А ты, прохвост, гордись, что опер-фсеновец на тебя пашет!

Я взвесил баулы на руке. Да, придётся вызывать такси до вокзала.

- Пока суть да дело, расскажи-ка мне, Маха, про Смагина, - предложил я. - Есть у него какие-нибудь особенности, привычки?

- Какие привычки, дорогой?

- Ну там, в носу ковыряет или чешется постоянно. Или слова-паразиты.

Махамет никогда не работал опером, поэтому мой вопрос поверг его в длительные раздумья. Я уже хотел махнуть рукой на привычки Смагина, как вдруг хозяин «вспомнил»:

- Есть одна особенность! У него голос другой. Тонкий такой, как у женщины.

Тьфу ты! Я совсем упустил это из виду! Пора переходить на кабинетную работу, если такой мелочи учесть не могу. Но я не показал виду, что расстроился.