Серафима Жук - НЗ - набор землянина

Уильям остервенело тер морду, похожую на заброшенный лет двадцать назад газон: кочки, заросли, черте-что еще по полной программе. Было мерзко от мысли, что такого его покажут неизвестному Полю, мальчику из образцовой семьи. Опять шипела очковой змеей злость. Но полковнику было чихать на пьяные бредни и на само похмелье отставного капрала. Что ж, правильно. Рука нащупала у пояса, на ремне, кожаный футляр подаренных отцом часов с цепочкой. Стекло их разбито уже с полгода, когда и кем - неизвестно. Часы механические и упрямо ходят, если их завести. Тикают монотонно, отделяют от жизни секунды - щепку за щепкой. Как будто дают понять: есть еще время все поправить.

Пришлось мотать головой и снова тереть лицо. Что за мысль? У него все окей, ни проблем, ни обязательств. Кто скажет иное - тот огребет по полной... А часы можно просто не заводить. С похмелья тиканье донимает, будто оно - колокольный звон. Три двадцать на часах. Это - чего? По всему судя, сейчас утро. Определенно, надо бросить заводить дурацкие часы и вовсе их заложить. Или продать. Вещь довольно ценная, штучная. Стекло вот только - как после удара пули, едва виден циферблат.

- Билли!

Вздрогнув, Уильям осознал: он по-прежнему смотрит на часы, а бьюик стоит с открытой дверцей и полковник уже снаружи, прогуливается и ждет.

- Да, сэр, - совсем по-военному отозвался Уильям и с грохотом выпрыгнул из машины. Хотел было толком оглядеться, но полковник уже шагал прочь, пришлось спешить следом. На ходу отметилось в сознании: а ведь тут, пожалуй, больница. Деревьев много, все просторно, здания невысокие, старомодные какие-то. У дверей ближнего ждет типичная сиделка из мыльной оперы, такие обычно состоят при миллионерах, серии эдак в пятисотой лишившихся памяти. Стройные грудастые девахи, им бы для рейтинга фильма халатики покороче надеть да заодно убрать умиротворенно-скорбное выражение с лиц.

- Вы опоздали на два часа, - сообщила сиделка тоном капеллана, отпускающего грехи безнадежному мерзавцу. - Но мы все понимаем. По решению врача было сделано исключение. Сюда, пожалуйста. У вас полчаса, дольше мы не можем откладывать процедуры.

Сиделка сложила руки на переднике и замерла в почетном карауле у дверей. Полковник прошел, чуть кивнув. Уильям прогрохотал следом, жутко сердитый на себя железного и на того дубину-парня, который додумался до устройства столь гулких полов в больничке. Все еще кипя внутри, бывший капрал нашел взглядом стул и мысленно предназначил полковнику. Эхо попритихло. Стало слышно, как за окном ветер шевелит листву. Часы у пояса тикают... Черт его знает, почему протезы так ужасно грохочут.

- Поль, добрый день. Знакомься: это капрал Билли. Как тебе представить его? Нелады с законом, полная голова бреда об американской свободе, достойное лучшего применения упрямство и триста сорок семь прыжков, если я верно помню, - невозмутимо сказал полковник, игнорируя стул у изголовья и кресло поодаль, у окна. - Как лицо слишком официальное, я удаляюсь. Потому что официально все проверено и отказов у меня предостаточно.

Полковник кивнул и направился к двери, походя хлопнул бывшего подчиненного по предплечью - и сгинул. Уильям еще немного постоял, впервые обдумывая совсем свежую мысль: а, наверное, перегаром от него разит - ого-го... Стараясь дышать пореже и не стучать малопослушной левой железякой с шарнирным коленом, он проковылял и рухнул на стул. Наконец позволил себе посмотреть на Поля. Парень был белокурый и голубоглазый - прямо ангелок. Он и улыбался солнечно. Смотрел так прямо, как нормальные люди не стали бы. От нынешнего Уильяма нормальные, хоть малость жизнью пообтертые, ждали бы много чего, но уж никак не милой беседы.

- Добрый день, - еще шире улыбнулся Поль. - Там как, есть хоть немного облаков у горизонта?

- Нет, - соврал Уильям, чтобы не признаваться, что он опять не смотрел вверх. - А что?

- Да так... Отсюда не видно, а туда кровать не хотят двигать, прямое солнце, - Поль улыбнулся иначе, будто извиняя чужие соображения, правильные, но все же обидные. - Мне вредно. Так говорят. Вообще они правы, наверное. В целом. Но получается, мне все вредно. А это уже не правильно. Ведь так?

Уильям передернул плечами, рассматривая сына друзей полковника, достойных того, чтобы ради них разыскивать по стране, вытаскивать из каталажки и тащить сюда полутрезвого отставного капрала... И зачем? Пока не ясно. Что-то про прыжки. Уже два года заброшенные Уильямом, да и тогда, после больницы, он всего пару раз пробовал. Не важно. Поль весь прозрачный, тонкий. Руки вроде палочек, каждую кость видать. Пальцы Уильям почему-то рассматривал особенно внимательно. Очень длинные, невесомые, как паучьи. И лежат на покрывале неподвижно. Совсем неподвижно. Взгляд метнулся по контуру тела, ощупал острый кадык на птичьей шейке, подбородок, впалые щеки.

- Угораздило упасть с лошади, - спокойно пояснил Поль, заметив осмотр. - Смешно, правда? Люди хоть с мотоциклов или еще чего современного падают. Папа так расстроился, чуть не пристрелил коня, - Поль рассмеялся. - Только папа так стреляет, что ему проще попасть, если он решил промазать.

Похмелье слегка мутило сознание. Тошноту дополняли впечатления. Через все это думалось кое-как. Вообще не думалось! Уильям сидел, неловко старался соорудить на своей морде улыбку или хотя бы пристойное выражение - ну, примерно как у сиделки. В этой палате он, Уильям Вэйн, резко стал не инвалидом, а здоровым и тупым дураком, живущим в перевернутом, фальшивом мире. У него всего-то одно колено зарыто в пустыне. А парню чтобы кивнуть - и то надо сиделку звать...

- Жизнь - дерьмо, - поморщился Уильям.

- Да, сколько я уговариваю, а они ни в какую, - по-своему понял Поль. - Понимаешь, я уговариваю всех уже год. Теперь день рождения подвернулся, и я стал совсем настойчив. Но все вроде и не против, а только боятся лишиться лицензии или еще чего.

- Ценного, - хмыкнул Уильям и прощупал свою шарнирную коленку. - Во, самая у меня ценная часть. Стоит она дороговато. Зато износ низкий. Черт, чего я только не выделывал трезвый, а уж про пьяного и сам не знаю. Цела.

- Так можно меня - с парашютом? - Поль перешел к главному вопросу и взглядом показал, как он будет лететь. Сразу заулыбался, еще до ответа поверив, что будет сказано "да".

- А где мы возьмем самолет? У меня нет.

- Не знаю. Но если ты про деньги, их хватит. Только если вдруг все правы и я немного... запомираю, трудно тебе придется. Не все понимают объяснения.

- Но я умею объяснять, будь спокоен, - обнадежил Уильям, рассматривая свою руку. Откуда на костяшках пальцев ссадины, он совершенно не помнил. И даже об кого или обо что стесал кожу - тоже. - Слушай, а давно твой папаша пробовал пристрелить лошадь?