Барри Лонгиер - Тихая

Тихая больше никогда не писала сама с тех пор, как важный священник отхлестал ее по рукам и резко выругал Рихану в саду. Отец тогда очень разозлился и приказал семейному доктору, священнику отцу Ядину, еще раз познакомить всех женщин с книгой «Шайтан».

Суставами левой ладони Тихая случайно стукнула в дверь. Не оглядываясь на нее, женщина, сидевшая за столом, внезапно повалилась на пол позади стола.

Это показалось таким безумным, что девочка испугалась и с грохотом захлопнула дверь. Дверь осталась незапертой, и она затаила дыхание, услышав звуки шагов, спешащих к двери. Ручка двери повернулась, и она схватила ее и вцепилась, пытаясь удержать сумасшедшую внутри.

Ручка вырвалась из ее хватки, и дверь рывком распахнулась, отчего она упала на колени внутрь комнаты. Она подняла взгляд на нависшую фигуру, и ее глаза заполнил образ Жесткого Рта из ее ночных кошмаров.

Жесткий Рот протянула руку, однако девочка вскочила на ноги и выбежала из комнаты, промчалась по коридору к задней лестнице, потом вниз до кухни в свое безопасное место за плитами.

Сжавшись в комочек в своей норе, она слышала, как Набил и Онан вопят друг на друга на третьем этаже. Сумасшедшая бродит на свободе по женской половине, и каждый винит в этом другого. Голос сержанта охраны Джамила заглушил всех остальных, и скоро все стало тихо, как прежде. Прячась в темноте, она чувствовала, как слезы жгут ее глаза. Она поняла, что никогда не получит своего тайного имени. У нее не будет никогда и ничего, кроме прозвища, а ей ненавистно называться Тихой.

Мужчины никогда не носят черное. Садовник Той как-то рассказал шоферу Али шутку о мужчинах, носящих черное. Из самой шутки и из ответа Али Тихая поняла, что с мужчинами, носящими черное, что-то не так. Она каким-то образом не настоящие мужчины, они какие-то другие, им чего-то не хватает. Бог их тоже ненавидит, однако не так сильно, как женщин. Она также поняла, что таких мужчин много и что другие мужчины используют их в качестве друзей и жен.

Ее отец, конечно, никогда не носит черного. Часто он в светло-сером халате с темно-красным кушаком или в бледно-зеленом с кушаком золотым. По особым случаям он надевает белый сатиновый костюм с бордовым кушаком, украшенным голубыми драгоценными камнями.

Ее брат Рахман, похоже, одевается, как ему вздумается. Всякий раз, когда она изредка видит его, на нем надето что-нибудь другое. Его одежда всегда ярко-красная, оранжевая и желтая. Ей так сильно хочется поносить жакет того же желтого цвета, как у Рахмана.

Однажды вечером в саду она показала Рихане: «Я хочу желтую кофту».

Рихана нахмурилась, отвечая пальцами: «Я тебя не понимаю».

«Я хочу желтую кофту, как у Рахмана».

«Ты же знаешь, что женщины носят только черное. Ты же знаешь, что женщины ничем не владеют».

«Я знаю, что ненавижу черное. Я знаю, что хочу желтую кофту».

«Не глупи, дитя. Владей своей желтой кофтой глубоко в уме, но никогда не позволяй своим пальцам заговаривать об этом снова».

Не было смысла спорить, некому было жаловаться. Все это написано в «Шайтане». Женщины не владеют ничем. Тихая не владеет даже звездным крестом, что подарила ей Рихана, ибо не Рихане его давать. Крест принадлежит Думану Амину, и он перешел во владение Риханы лишь по милости и по позволению мужа. Настоящее владение ей запрещено.

Она смотрит из окон женской половины на все места, запрещенные ей. Ей запрещено входить в другую часть дома. Только Рихана может входить туда и только тогда, когда ее пригласит Думан.

Особняк окружен стеной, а за нею множество красивых садов. За этими садами стоят еще стены, и расположено обширное поместье Думана Амина. За границами поместья лежит земля, о которой она может только воображать. А над всем этим небо пересекают груженые товарами суда, что направляются к звездам, которые Ти видит по ночам.

Однажды, когда она нарушила правила и ускользнула из женской половины, она забралась на верхушку северного крыла здания и увидела своего брата в громадной комнате в конце коридора. Ее глаза разбежались. Вся комната была забита игрушками, плюшевыми животными и настольными играми. В стену был встроен экран с движущимися картинками маленьких пушистых зверьков с длинными ушами и крошечными розовыми носами. На экране пели песни. Рахман сидел спиной к ней, его внимание поглощал телевизор. Она смотрела на него и его волшебную комнату, игнорируя звуки шагов сзади.

— Вот я и поймал тебя!

Сильные руки схватили ее, заломили за спину локти, подняли вверх.

— На сей раз, девчонка, я определенно научу тебя оставаться там, где положено, — прорычал сержант Джамил.

Рахман повернулся, чтобы увидеть причину шума.

— Что ты делаешь? — потребовал ответа брат.

— Извините, маленький хозяин, — сказал сержант-охранник. — Я должен вернуть вот эту на женскую половину.

— У тебя не было бы хлопот, если б ты стерег ее хорошенько. Постарайся не беспокоить меня снова.

Джамил зажал Тихую под левой рукой и очень низко поклонился.

— Как пожелаете, маленький хозяин.

— Кто она? Одна из девчонок-поломоек?

Сержант Джамил выпрямился и ответил:

— Клянусь Исусом, разве вы не знаете?

Рахман подбоченился.

— В присутствии отца ты не богохульничаешь. Не богохульничай и при мне.

— Извините, маленький хозяин. Я только удивился, что вы не узнаете собственную сестру. Ваш отец называет ее Тихая.

— Да? — Рахман подошел поближе. Его глаза сузились. — Ты уверен?

— Совершенно уверен, маленький хозяин.

Рахман снова упер руки в боки и внимательно ее рассматривал на очень близком расстоянии.

— Она не очень-то красивая.

— Ну, вы близнецы.

Мальчишка вспыхнул на охранника взглядом.

— Это не слишком забавно, Джамил.

— Тысяча извинений, маленький хозяин.

Рахман повернулся спиной и подобрал книгу.

— Не беспокой меня снова, Джамил, иначе я пожалуюсь отцу.

— Да, маленький хозяин. Я очень благодарен.

Тихая видела, что брат смотрит на нее, когда сержант Джамил уносил ее прочь. Как только они сошли по ступенькам и оказались за пределами слышимости, Джамил прошипел:

— Клянусь Исусом, Мухаммадом, Абрахамом, Буддой и Бабом! Не богохульничай в его присутствии! И у такого отцом Думан Амин! Это все его сумасшедшая мать — дело в этом. Вот отчего такой шипеж от сына Думана и такое непослушание от тебя, девчонка! Но, клянусь благословенными яйцами Будды и ребрами Баба, на этот раз я выбью дух Магды из твоих хвостовых перышек!

Оказавшись на женской половине, Джамил принес ее в комнату рядом с постом охраны. Хотя она и брыкалась в его руках, он уселся, положил ее на колено, задрал платье и начал шлепать. В борьбе ее вуаль упала на пол.