Михаил Юрьев - Третья Империя

Как же так, скажете вы, ведь ты же сам писал, что многое запрещено для публичного высказывания, то есть человек этого не имеет права ни сам написать, ни у других прочесть? Нет, отвечу я, все эти законы накладывают не большие ограничения на свободу информации, чем наши законы и требования политкорректности, — не совпадающие, но в целом не большие. К тому же возможность публичных высказываний, в отличие от непубличных, относится уже к сфере политики, а не частной жизни — а свобод политических в России нет, они этого и не отрицают. И я этого не отрицаю, а всего лишь пытаюсь провести мысль о том, что вряд ли это существенно для основной части населения — а для тех, для кого это существенно, всегда есть вариант пойти в опричники и приобрести все те политические права, которые вообще имеются у кого-либо в России. Сами русские — и власть, и народ — считают главной своей свободой именно это — возможность выбора сословия и, таким образом, жизненного пути в главном смысле этого слова.

Еще более однозначно, со свойственной воину прямолинейностью, высказался про свободу император Михаил III: «Каждому от рождения Богом дана свобода — быть достойным человеком или дерьмом, и никто не может отобрать ее у вас, даже если расшибется в лепешку. Какая же еще свобода вам нужна?» А у нас, к сожалению, свобода выбора пути зачастую сводится к свободе выбора экстравагантной прически или сетевого прозвища или же к свободе выбора того, в какой из нескольких фирм работать, хотя на деле они ничем не отличаются.

А в том, что действительно существенно для людей, свободы в России не меньше, а, наоборот, больше. Там есть свобода употребления наркотиков (не всех, но большинства) и их приобретения, свобода занятия проституцией, свобода самообороны без искусственно установленных пределов, свобода мести и дуэлей. Там вы можете ехать по автотрассе с такой скоростью, какую развивает ваш автомобиль, а не ползти со скоростью 65 миль в час, как у нас. Там вы можете снять проститутку, не боясь увольнения с работы, и дать по морде своему обидчику, не боясь суда и тюрьмы. Там вы можете пойти на настоящие гладиаторские бои, а у нас вы без разговоров получите пять лет только за просмотр их записей. Там вы можете иметь и носить огнестрельное оружие, как у нас когда-то давно, и совершенно легально отомстить убийце своего близкого человека. Там вы можете жить и работать, не боясь идиотских судебных исков в свой адрес за надуманные сексуальные домогательства или якобы причиненный моральный ущерб. Там вы как работодатель можете вполне легально не брать на работу гомосексуалистов или инородцев — но так же можете не брать натуралов и русских, если таковы ваши предпочтения. Там вы можете открыто высказывать свое мнение о ком и о чем угодно, если это не носит заведомо оскорбительного характера, без оглядки на удушающие требования политкорректности, как у нас. Там намного свободнее профессиональная жизнь, потому что во всех сферах — научной, юридической, медицинской, образовательной и т.д. — нет мафиозных иерархических структур вроде академий, ассоциаций и т.д., имеющих монопольную власть в своей области (это прямо запрещено Конституцией). Там, в конце концов, супермаркеты открыты круглые сутки, и вы всегда можете туда зайти — не то что у нас, где по закону нельзя торговать вечером и в выходные под вздорным предлогом создания равных условий для малых магазинов.

Не хочу, дорогие соотечественники, чтобы у вас создавалась сусальная картина, но на бытовом уровне жизнь в Империи действительно гораздо свободнее — это чувствуется сразу. Другое дело, что многие свободы не относятся к меньшинствам разного рода — сексуальным, религиозным, национальным, идеологическим, — для которых жизнь в России вроде бы существенно менее свободна, чем у нас. Их не сажают в тюрьму и в действительности не особо дискриминируют по закону (национальные меньшинства вообще не дискриминируют), но они явно не чувствуют себя столь комфортно, как у нас. Русские и не спорят с этим, но отвечают, что у них зато гораздо комфортнее большинству (правильнее говорить не о большинстве, а о мейнстриме, потому что, например, православные и особенно этнические русские еще недавно составляли отнюдь не большинство). «У вас действительно любой негр, которого и негром-то называть запрещено, может публично сказать, что белые свиньи сосут из его братьев соки, — сказал мне один русский, — а у нас нет — и в этом смысле негру у вас, конечно, живется свободнее. Но у вас белый вынужден это терпеть, а у нас нет — так что белому хуже у вас, а разве он в меньшей степени человек и гражданин? Белый у вас не может назвать негра «ниггером», и это правильно — но негр-то может совершенно безнаказанно называть белого «беложопым»! Чем дискриминация большинства лучше дискриминации меньшинства? У нас тоже еще несколько десятилетий назад оскорблять и дискриминировать нельзя было никого, кроме русских и православных, — с нас этого довольно! Теперь у нас закон и обычай ставят большинство и меньшинство на одну доску — а вам это, по сравнению с привычным для вас превознесением меньшинств, кажется их дискриминацией». То есть мы с вами, дорогие соотечественники, считаем что в Империи свободы меньше — а россияне искренне считают, что у них-то как раз все истинно свободны.

Но есть еще один аспект, дорогие соотечественники: известно и из личного опыта каждого, и из социологических исследований, что наиболее важна свобода для тех, кто не отождествляет и не хочет отождествлять себя с социумом и другими людьми. Тем, кто живет по принципу «дайте мне заниматься моими делами, а я не буду лезть в ваши», свобода важнее всего — без нее они не способны реализовать свой жизненный принцип. Не возьмусь утверждать, какова у нас доля людей такого склада, но именно они создали Америку, и Северную и Южную: ими были все пионеры новых земель. И именно их тяга к свободе вызывает наибольшее понимание и симпатию: одно дело — политический или общественный активист, которому свобода нужна для вмешательства в вашу жизнь (если называть вещи своими именами), а другое — человек, не трогающий вас и лишь желающий защитить от вмешательства свою жизнь. Так вот, вы, по-видимому, уже поняли, что для таких в России почти рай: живи как хочешь, занимайся своим делом как хочешь (или не занимайся) и делай все это хоть один, хоть вместе с единомышленниками. Вы можете поселиться вне общины и вообще не иметь над собой местного самоуправления, а можете написать заявление о желании перейти в статус «вне закона» и не платить государству никаких налогов. В чужой монастырь со своим уставом не лезь, гласит старинная русская пословица. Так вот, если вы никуда не лезете в России, вас никто никогда и не тронет (в отличие от нас): там даже дискриминируемые меньшинства никогда не почувствуют этой дискриминации, если не будут лезть в социум со своими представлениями, для него чуждыми.