Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 1

Но люди не взяли браслет. Когда наладилась жизнь, то появилось много красивых вещей, и они перестали понимать прекрасное. Другое, настоящее. Начали путать добро и красоту, которой увлеклись. Стали утолять не голод, а утонченность. Одежда… превратилась в наряды. Ценить объявили не порядочность, а положение… – он вдруг заговорил как взрослый, – не любовь к книгам, а тогу интеллектуала. – Мальчик вздохнул. – Правду подменили изысканностью. И стали платить за спутанное деньги и желать обмана. А получившие их – спутывать людей дальше. «Подумаешь, какая-то струна и простые ракушки. То, что висит у нас на стене – дороже. А то, что мы слушаем – отобрано «великими» – думали они. Только один слепой протянул руку – он ведь не видел, чем отличаются ракушки от дорогих камней. И стал Великим Слепым, потому как нашлись подобные. А люди наделали много-много браслетов с такими же ракушками, показывая, что ничем особенным тот не владеет.

– Выходит, если бы у людей не было глаз, они тоже не смогли бы отличить ракушки от сапфиров, и тоже протянули бы руки.

– Великий пленник убежден – другие глаза есть в человеке. И слепы вы, а не он, раз не смогли найти дорогу. Они, настоящие, смотрят внутрь каждому встречному, а не в лицо. Как жаль, что ты не дослушала его до конца, торопилась, – Жи Пи снова вздохнул. – Он говорил мне: посмотри, сколько на улицах незрячих. Они становятся такими поутру, просыпаясь. И только во сне люди честны. А утром слепнут. И начинают искать что угодно, но не волшебную струну. Живут, стареют и умирают, так и не увидев сияющих глаз. И всё чаще попадают в парафиновый рай.

– А это что такое?

– Все предки герцога зазывали туда их. Когда люди стали печалиться, а смерть стучаться в каждые ворота, они убедили, будто есть место, где живет вечная радость. Правда, Слепой говорил – застывшая. Хлеба и зрелищ хватает ненадолго, и скорбь неизменно возвращается к людям. Ко всем. Только они скрывают это. Ведь за удовольствие нужно отдавать детей… расставаться с ними, такова плата.

– Кто же мог отдать? – Лена забыла уже свой вопрос. – Моя мама ни за что бы не сделала такого…

– Герцог говорит всем, что и дети будут там же. Просто нужно время, чтобы вложить «нужное» в них, чтобы стали такими взрослыми, какими хотят видеть их родители. А он сможет это быстро и легко, только мама и папа должны ему сказать: чего хотят от ребенка? Слепой считает – герцог не лжет.

– Когда же он говорит с мамой? Я не видела никогда…

– Каждый день… каждую минуту…

– А может так и есть? И они будут вместе?.. – голосом с оттенком надежды осторожно спросила Лена.

– Точно не знает никто… правда, я слышал, кому-то отказывают.

– Почему?

– Наверное, те хотят невозможного для детей… или для его чар.

– А как же Слепой?.. Он ведь сказал, что герцог говорит правду – мамы и дети будут вместе? – до конца не понимая сказанного, спросила девушка.

– Будут. Но не смогут найти друг друга.

– Как это?

– Потому что дети в том мире кажутся всем одинаковыми. Одинаково чужими.

– Но почему?!

– Я не знаю. Великий пленник говорил, что они даже останавливают друг друга и спрашивают про маму. Наверное, потерялись. – Мальчик пожал плечами.

– Как же можно… так потеряться, чтобы потом не узнавать? – Лена даже рассердилась… Жи Пи!.. – вдруг воскликнула она, – а что вложили-то в них? Ты так и не сказал!

– Не я, герцог.

– Ну, да!

– Обман. Я же говорил. Учат не любить, а показывать, что любишь. Не идти, а пристраиваться. Не смотреть и помогать, а отводить взгляд и прятаться… далеко-далеко. В других домах, городах и странах.

– А эти женщины… здесь?

– Ты же слышала – их отдали взрослые дети. Значит, так воспитали.

– Какой ужас! Мне хочется домой, – прошептала Лена. – И никто-никто не находит друг друга? – уже глядя мимо, добавила она с отчаянием.

– Я как-то подслушал, Лутели говорила, что ненайденных приносят родителям по ночам… во сне. Но ей верить нельзя, – он покачал головой. – Как и нельзя расставаться с ребенком… надо сильно-сильно прижимать его к себе. Всю жизнь – так считает Слепой, тогда не потеряешь…

– Странно, меня мама отпускает одну… и Полину… Как странно. – Лена снова задумалась. – Но хоть кто-то находит?

– О, да! Слепой уверен, такое случается!.. – глаза Жи Пи загорелись. – И тогда, вместе, они слышат дельфина.

– Почему только тогда?

– Этого я тоже не знаю… – паж виновато улыбнулся.

– А дельфин… ты рассказывал о нем, я помню… выходит, для этого они должны встретить друг друга. И никак нельзя помочь?

– Может, я путаю… – мальчик смутился. – Слепой говорил про него один раз… а мне было неинтересно… и всё происходит как-то по-другому, – он снова виновато посмотрел на девушку.

– А дельфин, – повторила Лена, – о чем говорит дельфин?

Жи Пи остановился, улыбнулся, мечтательно закрыл глаза, как минуту назад и, вытянув руки, зевнул:

– Он знает тайну рождения… Как ребенок выбирает маму…

– А разве так? Разве не наоборот?.. – наивно спросила Лена.

– Нет, нет. Ребенок. Если он слаб и беззащитен, то мама должна быть сильной. А если он шалун, то хочет трогательную. Чтобы получить чего не хватает. Но все – заботливых. Они всегда ищут свою… а не чужую… И если находят, то слушают дельфина и засыпают на берегу теплого моря, под шелест прибоя. Холода там не бывает. А после… после этого… они возвращаются к людям… Но мамы иногда отказываются от них… и дети остаются одни…

– Одни?!

– А еще… он рассказывает будущее, а вечером сказки, – паж снова зевнул, прислонился к Лене, обнял ее руку и стал медленно опускаться на пол.

– Жи Пи! – вскрикнула девушка. – Что с тобой? Ты засыпаешь!

Мальчик вздрогнул, открыл глаза и с удивлением посмотрел на нее:

– Я заснул?

– Попытался, – улыбаясь, ответила спутница.

– Мы уже близко…

– К чему?

– К Колизею. Я должен там заснуть… и проснуться… уже другим…

– О чем вы тут шепчитесь? – Лутели буквально нависла над ними. – Его Светлость волнуется. Мы пришли. А ты… – она бросила на пажа полный презрения взгляд, – все борешься со сном? Веришь, что попадешь? А ну… за мной! – И резко указав вперед, побежала обратно.

– А мальчик? Ученик… – тихо спросила Лена, – который сделал браслет?

– С тех пор ученик ходит по свету и предлагает его людям, – быстро зашептал Жи Пи, – но те предпочитают другое… я говорил. – Он поднял голову. Взгляд был полон сожаления. – Их можно понять. Посуди, сколько браслетов на свете краше связки раковин. А картин – дороже настоящих. Слепой тоже жалел их, когда рассказывал. Но чем дороже, тем больше подобных притянут они в дом. И ты не заметишь подмены. А сколько книг, увлекательнее правды? И развлечений, заманчивей любви. А колдуны становятся желанными гостями… Ты начинаешь жить обманом. Ждать его каждый день. Обман тоже знает это и стучится. И забытые дети пойдут тем же путем. А потом перестанешь их вовсе узнавать… и они теряются. Выходит, не смогут родиться… Рассказ Слепого похож на правду, – глаза мальчика увлажнились. – Им уже никогда не прижать маму к себе. Никогда не стать любимыми. Если она ждет от малыша особенного успеха, больше и громче, чем простая любовь. Живет его ожиданием. Но тогда растет не малыш, а полынь и горечь. В нём. Жалко…