В. Галечьян - Четвертый Рим

Имам сел и мертвая тишина воцарилась в каморке. Только сейчас глобальность поставленной задачи стала ясна собравшимся.

После некоторого молчания поднялся недавно прибывший из Ашгабада президент кооперативного банка господин Анвар. Чуть постарше и полнее большинства присутствующих, он имел круглое, отороченное черной бородкой лицо и маленькие, скрытые толстыми линзами очков глаза.

— Для нас единственный путь проникновения в Россию — это создание азиатских и смешанных компаний с большим количеством работников. Когда уровень жизни таких рабочих будет значительно отличаться от среднего уровня, а в Москве это очень легко, мы можем поставить вопрос о принятии ислама высокооплачиваемыми русскими рабочими и служащими как условие гарантированной работы. Правда, есть мнение, что Москва очень болезненно отнесется к исламизации на первых порах, поэтому такие вещи надо делать тихо, не афишируя. Понимая важность поставленной задачи, только Средняя Азия готова инвестировать в Московию средства, достаточные для создания дополнительных ста тысяч рабочих мест.

— При этом надо учесть, — добавил Анис, улыбаясь, — что все равно рабочая сила в Московии на порядок дешевле, чем в среднем в Азиатском регионе, так что такая политика может принести и непосредственную прибыль.

— Только при законе о гарантии иностранных инвестиций, — добавил делец из столицы Младотурции господин Мирза.

— Такие гарантии уже трижды принимались начиная с тысяча девятьсот двадцать второго года и трижды отменялись при смене правительств. Без таких гарантий вкладываться в Россию Восток будет только на уровне правительственных субсидий, что не даст необходимого уровня кредитования, — вмешался всезнающий Анис. — Таким образом, вторым направлением нашей активности должны быть усилия мусульманского лобби в правительстве и парламенте для срочного принятия закона об инвестициях.

— И все-таки главное, — вернул себе слово Анвар, — не в том, сможем ли мы внедрить в Россию ислам или нет, а в том, что нам нужна слабая и разоренная страна, не имеющая сил для политического руководства, а не сильная, сжатая в кулак держава. И если придется выбирать между исламом и разрухой, мы выберем…

— …и то и другое, — с улыбкой на губах уточнил имам.

— И третий путь введения мусульманства в стране — это путь дискредитации религии и священников, путь сложный и кропотливый, но действенный, если работать через телевидение и прессу, понемногу подливая информации широкой публике, — добавил до сих пор молчавший Шавкад Шакирович, многозначительно завершая обсуждение.

Посетители имама, подгоняемые его плохо скрываемым нетерпением, церемонно распрощались и несколько более поспешно, чем следовало бы по ритуалу, поодиночке покинули мечеть. Последним уходил Никодим, но в отличие от остальных он только сделал вид, что исчезает, сам же прилепил к стене у входа в каморку имама крохотное передающее устройство, именуемое «клоп», спокойно перешел Каменноостровский проспект и устроился на скамеечке в сквере напротив дома политкаторжан, дожидаясь таинственного посетителя главы духовенства.

Признав в позднем визитере мистера Цяня, соседа Луция по поезду и своего по сумасшедшему дому, он удовлетворенно усмехнулся собственной догадливости и приблизил приемное устройство к уху.

Господин Цянь, голос которого было невозможно спутать ни с каким другим на свете, начал первым:

— Я хочу передать высокоуважаемому господину имаму большой привет всех членов политбюро.

— Большое спасибо, — с этими словами, как сообразил Никодим, имам расшаркался перед важным гостем.

— Как здоровье господина имама, не очень он устает?

— Не устаю. Сегодня было заседание Революционного Совета.

— Это хорошо, я очень рада. Характеризуйте обстановка Татарии.

— Обстановка нехорошая и все ухудшается. В течение полутора последних месяцев со стороны Нижнего Новгорода было заброшено несколько тысяч военнослужащих в гражданской одежде, которые проникли в город Чебоксары и воинские части. Сейчас вся чувашская дивизия находится в их руках, включая артиллерийский полк и зенитный дивизион, который ведет огонь по нашим самолетам. В городе продолжаются бои.

— Сколько человека дивизия?

— До десяти тысяч человек. Все боеприпасы и склады в их руках. На парашютах сбрасываем оружие и продукты нашим верным войскам, которые ведут сейчас с ними бой.

— Рабочий, городской мещан, служащий Чебоксары вы имеете поддержка? Есть кто ваша сторона?

— Активной поддержки среди населения нет. Оно почти целиком находится под влиянием монархических лозунгов. Население ведет себя в зависимости от обстановки. Куда его поведут, туда оно и пойдет. Сейчас жители на стороне противника.

Чем дольше Никодим вслушивался в неторопливый диалог беседующих, тем хуже становилось у него на душе. Впервые он задумался об этом после истории с родителями Луция, а теперь окончательно убедился в том, что мусульмане его постоянно обманывают то ли из-за природной недоверчивости, то ли потому, что не признавали его своим. «Но должны же они помнить, что Оттоманская империя развалилась из-за того, что прекратилась ассимиляция!» — возмутился юноша и сам себя успокоил этим утверждением, поскольку слышал его многократно от самого имама.

Однако информация о происходящем в Татарском ханстве для Никодима, как профессионального разведчика, была намного важнее собственных рассуждений, и он снова обратился в слух.

— Мы считаем, что днями Чебоксары падут и будут полностью в руках противника, — продолжал докладывать оперативную обстановку имам. — Затем противник начнет формировать новые части, разбавляя чувашей нижегородцами, и пойдет дальше в наступление на Алатырь, Цивильск и другие города.

— Вы нет сил их поражать?

— Если бы были…

— Жду ваши предложения эта вопроса.

— Мы просим, чтобы вы оказали практическую и техническую помощь людьми и вооружением.

— Эта вопроса очень сложная.

— В противном случае русские пойдут в сторону Ульяновска и дальше в сторону Казани.

— Ульянов — кличка ваша национальная героя Ленин? Так кажется…

В голосе товарища Цяня Никодим услышал глубокое удовлетворение от собственных революционно-коммунистических знаний.

— Не совсем так, — осторожно поправил китайца имам. — В самом деле большевистское имя Ленин, а Ульянов — это фамилия. Хотя я очень сомневаюсь, что это была настоящая фамилия, поскольку недавно выяснилось, что Ленин был татарином. Поэтому мы вернули бывшему областному центру его имя.

— Впрочем, эта несущественно в настоящая время, — отмахнулся от разъяснений имама недовольный товарищ Цянь.