Филип Дик - ВАЛИС. Трилогия

Кевин сказал:

– Он может знать Эрика и Линду Лэмптонов. А возможно, и Мини.

– Джемисон просил меня связаться с ним, – продолжал я. – Приятный парень, мы с ним довольно долго беседовали. У него были камеры с автоматической перемоткой, от которых мои коты обалдели. И он дал мне посмотреть в широкополосный объектив. У него офигенная оптика.

– А кто запустил спутник? – спросил Жирный. – Русские?

– Неясно, – ответил Кевин. – По тому, как о нем говорят, – непохоже. Там есть сцена, где Фримонт распечатывает конверт старинным ножом… Там так смонтировано, что мы видим нож, и тут же военные говорят о спутнике. Если это соединить, можно подумать – я подумал, – что спутник очень древний.

– Звучит логично, – заметил я. – Временная дисфункция, женщина в длинной хламиде, босая, набирает воду из ручья в глиняный кувшин. Там был кадр с небом, помнишь, Кевин?

– Небо, – пробормотал он. – Да, был такой длинный панорамный кадр. Небо, поле… поле выглядело древним. Как на Ближнем Востоке, например, в Сирии. И ты прав: горшок усиливает впечатление.

Я заметил:

– Нам ни разу не показали спутник.

– Неправда, – заявил Кевин.

– Неправда?

– Пять раз, – сказал Кевин. – Один раз он появляется в виде картинки на настенном календаре. Еще раз коротко как детская игрушка в витрине магазина. Один раз на небе – но очень быстро, я в первый раз не заметил. Один раз в виде чертежа в папке по «Меритон рекордс», содержимое которой изучает президент Фримонт… И где–то еще, никак не могу вспомнить.

Он нахмурился.

– Предмет, на который наехало такси, – сказал я.

– Что? Ах да. Такси мчится по Западной Аламеде. Я думал, это пивная жестянка. Она с грохотом полетела в кювет. – Кевин задумался, потом кивнул. – Ты прав. Это спутник, весь смятый после того, как его переехало такси. Звук был, как от пивной банки, что меня и одурачило. Опять Мини со своей чертовой музыкой шумов. Ты слышишь звук пивной жестянки и автоматически видишь пивную жестянку. – Улыбка на его лице застыла. – Слышишь – и видишь. Умно! – Сидя за рулем, Кевин прикрыл глаза. – Точно! Он смят, но это именно спутник. Там были антенны, хоть и поломанные и погнутые. И… черт! Что–то было написано. Вроде этикетки. Что же?.. Нет, надо брать лупу и рассматривать каждый кадр. Один за другим, один за другим! А кое–где делать наложение. У нас на сетчатке все время остаются пятна из–за лазеров Брейди. Свет такой яркий, что оставляет… – Кевин никак не мог подобрать слово.

– Послесвечение, – сказал я, – на сетчатке зрителей. Вот что ты имеешь в виду. Вот почему лазеры так важны в фильме.

– Ну и ну, – сказал Кевин, когда мы вернулись домой к Жирному.

Мы сидели и рассуждали, развалившись в креслах с бутылками голландского пива в руках.

Фильм Матушки Гусыни как–то связан с историей Жирного. Это святая правда. Я бы даже сказал «Божья правда», но не думаю – по крайней мере тогда точно не думал, – что Бог имеет к этому хоть какое–то отношение.

– Неисповедимы пути Великого Пунты, – проговорил Кевин, и на сей раз в его голосе не слышалось издевки. – Вашу мать! Срань Господня! – Он повернулся к Жирному: – А я считал тебя психом. Ты же в дурдоме лежал.

– Успокойся, – сказал я.

– Я потому и пошел на «ВАЛИС», – продолжал Кевин. – Я хожу в кино, чтобы отвлечься от всей этой чуши, которой потчует нас Жирный. И вот я сижу в засраном кинотеатришке, смотрю фантастику с Матушкой Гусыней, и что я вижу? Прямо заговор какой–то!

– Не надо только на меня валить, – проговорил Жирный.

Кевин сказал:

– Тебе нужно встретиться с Матушкой Гусыней.

– Как это я с ним встречусь? – поинтересовался Жирный.

– Фил свяжется с Джемисоном. Устроим встречу с Матушкой Гусыней через Джемисона. Фил – знаменитый писатель, он все организует. – Кевин повернулся ко мне. – Кинопродюсеры сейчас рассматривают какие–нибудь из твоих книг?

– Рассматривают, – кивнул я. – «Снятся ли андроидам электрические овцы» и «Стигматы».

– Отлично! Фил может сказать, что хочет поговорить о съемках фильма. Как зовут твоего друга–продюсера? Того, из «МГМ»?

– Стэн Джеффли.

– Ты с ним контачишь?

– Не в деловом смысле. Они прохлопали опцион на «Человека в высоком замке». Он иногда пишет мне. Однажды даже прислал чертов набор семян для сада. Собирался прислать мешок торфяного мха, но, к счастью, все–таки не прислал.

– Свяжись с ним, – велел Кевин.

– Послушайте, – проговорил Жирный, – я не понимаю. В «ВАЛИСе» было кое–что из того, – он взмахнул руками, – что случилось со мной в марте семьдесят четвертого.

Лошадник снова взмахнул руками и замолчал, совершенно сбитый с толку. Его лицо выражало крайнюю озадаченность, почти страдание.

Интересно, почему?

Может, Жирному показалось, что это как–то умаляет значимость его встречи с Богом – или Зеброй, – то, что нечто подобное происходит в научно–фантастическом фильме, где к тому же заглавную роль играет рок–идол по имени Матушка Гусыня. Но ведь фильм стал первым свидетельством тому, что нечто существует на самом деле. И именно Кевин, всегда готовый разоблачить жульничество, привлек к фильму наше внимание.

– И много ты заметил общего? – спросил я как можно спокойнее, учитывая подавленное состояние Жирного. – Расскажи.

Прошло некоторое время, потом Жирный выпрямился в кресле и проговорил:

– Ладно.

– Надо записать, – заявил Кевин и достал авторучку.

Кевин всегда пользуется перьевыми авторучками – последний из вымирающего племени благородных людей.

– Где бумага? – спросил он, оглядываясь по сторонам.

Когда нашли бумагу, Жирный начал перечислять:

– Третий глаз с контактной линзой.

– О’кей, – сказал Кевин, записывая.

– Розовый свет.

– О’кей.

– Христианский символ рыбы. Я не видел, но раз ты говоришь…

– Двойная спираль, – поправил Кевин.

– Это, очевидно, одно и то же, – сказал я.

– Что–нибудь еще? – поинтересовался Кевин.

– Ну, вообще вся чертова передача информации. От ВАЛИСа. Со спутника. Ты говоришь, он не только передает информацию, но еще и подчиняет людей и контролирует их.

– В этом–то и вся фишка! – воскликнул Кевин. – Спутник… гляди: в фильме есть тиран (видно, прототипом был Ричард Никсон), которого зовут Феррис Ф. Фримонт. Он управляет Соединенными Штатами при помощи черной тайной полиции… я хочу сказать, при помощи людей в черном со снайперскими винтовками и бесполых шлюх из группы поддержки. В фильме их называют «драмерины».

– Этого я не уловил, – сказал я.

– На плакате было написано, – возбужденно проговорил Кевин. – Мельком показали. «Друзья Американского Народа». Гражданская армия Ферриса Фримонта. Все на одно лицо и офигенные патриотки. Так или иначе, спутник выпускает лучи, содержащие информацию, и спасает Брейди жизнь. Это вы поняли. В самом конце спутник подменяет Фримонта Николасом Брейди сразу же после перевыборов.