Александр Соловьёв - Хомотрофы

Ночная дорога пустынна. Именно поэтому и захотелось мне продолжить путь. Изредка я обгонял фуры дальнобойщиков и несся в темноту. По обеим сторонам дороги за кюветами высились черные стены леса. В больших городах не бывает настолько темно. И там никогда не увидишь такого неба, не ощутишь его глубины.

Пока днем тащился по МКАДу, пока в толчее таких же страдальцев удалялся от Москвы, я слушал радио. Потом, когда вырвался на простор, его бубнеж и рулады показались чем-то инородным. Выключил. Звук мотора, шуршанье колес, изредка голос навигатора. Женский, но какой-то невыразительный. Я назвал ее Сусанной. Один раз в такие дебри завела.

Старая восьмидесятка «ауди» увозила меня все дальше от Москвы. Мысленно я уже предвкушал, как растянусь на пляже, и первый день буду просто расслабляться. А вот на второй или даже на третий – начну бросать поверх очков заинтересованные взгляды.

Мог бы, как все нормальные люди, сесть в самолет и через несколько часов наслаждаться цивилизованным отдыхом за границей. Не захотел. Решил прокатиться по местам детства и юности.

Оглушительный хлопок – и машину резко дернуло в сторону. Очнулся я висящим на ремне безопасности вниз головой, физиономией в подушку. Черт – съездил в отпуск!..

Судорожно нащупав застежку, я нажал клавишу и рухнул вниз, на потолок. Повезло, что дверь не заклинило.

Я выбрался из машины и съехал вниз по мокрой холодной резине. Что это? Кладбище автомобильных покрышек? А сверху моя «ауди» зарылась капотом в эту гору отходов брюхом в небо. Некоторое время я тихо матерился, игнорируя факт удивительного везения.

В голове шумело, из носа шла кровь, и я, похоже, оглох от взрыва пиропатронов. Так что, вполне возможно, что ругался я громко, просто плохо себя слышал. Вроде цел. Несколько ушибов и синяков не в счет. Сообразил вернуться и выключить двигатель. Разыскал Сусанну, барсетку с документами. Телефон тоже нашел, но он развалился на части. Как ни удивительно, машина встала на сигнализацию.

Елки-палки! Надо же так попасть! Осматривать машину не стал. Много ли увидишь с маленьким брелочным фонариком. И так понятно, что лопнуло правое переднее. А ведь новые колеса, три месяца назад купил. Вот вернусь!.. Захотелось съездить кому-нибудь по физиономии. Желательно по справедливости, то есть тому, кто в ответе за эту аварию.

Я оценил длительность полета в головокружительном сальто-мортале и внутренне содрогнулся. А если бы там оказалась не гора покрышек, а деревья. Я преодолел заросший осокой кювет и выбрался на дорогу. Ни единого огонька на трассе.

Ну и где мы? Сусанна показала в трех километрах отсюда городок. Никодимовск. Что за дыра, интересно? Я задал новый маршрут и, прихрамывая, пошел по обочине, то и дело шмыгая разбитым носом. Дорогу я подсвечивал навигатором. «Через пятьсот метров поворот направо», – сообщила Сусанна, мигнула пару раз и выключилась.

– Эй! Ты не можешь так со мной поступить! – Трясти навигатор и стучать по нему оказалось бесполезно.

Поворот я нашел. Перед ним даже указатель имелся: «г. Полиуретан 2,5 км». Погодите-ка, а где же Никодимовск? Хотя, какая, хрен, разница! Посветил брелком на часы. Около четырех утра. Самое время стучать в окна и просить о помощи. Хотя, пока дойду…

Два с половиной километра показались мне бесконечными. Я устал, да еще голова разболелась. Все-таки сильно меня тряхануло. Я присел на влажную от росы обочину передохнуть и, пораскинув мозгами, остался дожидаться рассвета.

Свежо, воздух удивительно чистый, хотя примешивается какой-то техногенный аромат.

Я уже и забыл, какие они – предрассветные часы на природе. Надо только избавиться от головной боли. Я сел удобнее, выпрямил спину и постарался вспомнить, чему меня когда-то учили. Давненько не практиковался.

Я проснулся, когда солнце показалось над горизонтом. Поднялся, отряхнул одежду и продолжил путь. Даже не заметил, как уснул, и не почувствовал, что завалился на бок. Судя по безоблачному небу, день обещал быть жарким. Я шел и шел по плавно поворачивающей дороге, а город все не показывался. Вот уже асфальт начал парить, избавляясь от ночной влаги. Я различил звук собственных шагов и обрадовался, что вновь слышу.

Наконец я увидел город. В колеблющихся испарениях он казался призрачным. Не город, а городок, обычный районный центр, я бы даже сказал поселок городского типа. Он весь утопал в зелени. Водонапорная башня и несколько старинных зданий высились над гущей деревьев. Местами среди пышных крон проглядывал частный сектор. Он широкой полосой раскинулся по кругу, то подымаясь на покатые холмы, то проваливаясь в балки.

Подойдя ближе, я различил в центре что-то вроде парка и в его зарослях скопления построек. Одни, похожие на жилой район, примыкали к башне, другие напоминали заводские сооружения.

Минут через десять я увидел мост через речку Никодимовку. Серебристой змейкой она извивалась между мохнатыми берегами и в отдалении впадала в небольшое озерцо. А город, значит, переименовали. Зря.

Мне нравилась местность. Однако было несколько необычное ощущение ирреальности, какое иногда возникает перед грозой. Шагая по дороге, я вдруг сделал для себя открытие: до чего удивительно живописный городок – Полиуретан, хоть название паршивое. Холмистый ландшафт подчеркивал плодородие земель – отовсюду обозревались тучи зеленой массы. Я на минуту остановился посреди моста, облокотился на перила, заглянул вниз.

Речка была мутной. В ней неясно различались водоросли. Они, как ленты на ветру, трепетали, вытягивались по ходу быстрого течения. Берега под водой неравномерно закруглялись, уходили в потемки. По поверхности воды плыли пушинки и насекомые. В гулком пространстве под мостом что-то тихо подвывало, несмотря на безветрие.

Вдруг я уловил чей-то взгляд и вздрогнул от неожиданности. Из самой глубины кто-то внимательно смотрел на меня. Я еле сдержался, чтобы не отпрянуть назад. Приглядевшись, понял: там, в воде, мое собственное отражение. Похоже, недолгий сон не очень-то меня освежил.

Я осмотрелся по сторонам: видел ли кто-то мой испуг? Нет, к счастью, на мосту никого, кроме меня, не было. Я вздохнул с облегчением. Ладно, ничего. Это все шок и переутомление, но не такое, от которого я бежал из Москвы, взяв первый отпуск за пять лет.