К. Димитру - Снук. Futurum I

- Нет — нет! — спохватился он тут же. — Не три сто, нет. Три сто и дваццат! Хотя… ето много, ибо что телефон с жестка прошивка и очен стар.

Кит хорошо знал фарцовщика и его манеру: дать заведомо низкую цену, а потом, будто спохватившись и облагодетельствуя, накинуть десятку. В итоге, если продавец плохо знает рынок и Тито, он отдает товар задешево и радуется, что остался в выигрыше.

Раз Тито назвал цену в триста двадцать, значит, вполне реально сторговаться за триста пятьдесят.

- Нет, Тито, извини, — Кит потянул телефон обратно. — Мне говорили, он стоит четыре сотни.

- Кто говорил?! Я тому нюх топтал, кто ти тако говорил! Три сто и сорок — ето сама болша цена, и то еще по факт.

- Нет, извини, Тито, — Кит продолжал неторопясь тянуть телефон по столу в свою сторону. — Не хочу продешевить. И деньги нужны, но и телефон нужен.

- Э — э–э, — с досадой протянул фарцовщик, — ты почему такой, а?! Как — будто Тито хочет что ты продьешевил! Но Тито тоже нужно имети чашку вот ета бурда… Ладно, три сто и сорок, налом.

Кит подтолкнул мобильник в сторону фарцовщика. Трубка, скользя, сделала несколько оборотов вокруг своей оси, легла под смуглую лапу Тито.

- Ты номера си взял?

- Угу, — кивнул Кит.

По дороге он зашел в какой — то подъезд, выписал из телефонной книжки все номера, обнулил счетчики и память. Едва успел до того, как трубка издала прощальный писк и ушла в анабиоз.

Кит принял от фарцовщика триста сорок баксов, сложил, сунул в самый надежный, потайной, карман.

- Скажи, Тито, ты знаешь Кокса? — спросил он.

Тито посерьезнел, бросил на собеседника быстрый и скользкий взгляд.

- Слышал, — ответил немного подумав. — Но сам не знамо.

- Чем он занимается?

- Зачем таки вопросы спрашиваешь, дъяле ? — недовольно произнеес Тито. — Я чужи дела не спрашивал, что мне. Менше знаешь, крепче спишь.

- А Тони Скарамо?

Фарцовщик подумал, пожал плечами.

- Не знамо такой.

Но черные глаза его, в которых затуманилось какое — то неприятное воспоминание, подсказали Киту, что Тито не договаривает.

- Ты слушай, парен, Тито ти добро слово говорит, — добавил фарцовщик. — Тито не знает, куда ты тамо полез и что искаешь, но ты ети имена забывай скорей и никому болше не спрашивай о нех. Аскурэ . Никогда.

- Угу, — кивнул Кит. — Слушай, мне нужны патроны под револьвер, тридцать восьмого.

- Эх, парен!.. — покачал головой Тито. — Во что же ты клеился?.. Заходи тут рядом, тридцаты дом, на квартиру шест, спрашивай Боба, скажи, что от Тито приходишь. Он ти продаст по дваццат. Толко ти! И не болше, что полста штуки. Сичас я ему буду звонити. Он мне должный.

- Я понял. Спасибо, Тито!

По двадцать — это было очень серьезно, это было почти даром!

- На тим свет благодарити будешь, — пробормотал фарцовщик. — Чме поли, мезалла !

- Все равно, спасибо, Тито! — Кит встал, хлопнул фарцовщика по плечу, пошел к выходу.

- С богом, парен! — напутствовал его тот, доставая свой сотовый.

У Боба, в маленькой вонючей квартирке на пятьдесят первой улице, от пола до потолка забитой всяким хламом, Кит прикупил десяток патронов. Два загнал в барабан на место использованных, восемь сложил в карман. Спасибо Тито! По нормальному — то, по деловому, ему меньше чем за тридцатник патроны не взять бы.

Он не собирался так просто отдать свою жизнь, если сегодня или завтра ее попытаются взять, те или эти. Ясно, что не жилец он теперь, все равно, но если получится протянуть на день — два больше — это уже хорошо. Ему бы только успеть найти Эрджили.

Вот только Кит не представлял сейчас, где и как будет его искать. Оставалась надежда на то, что от Джессики он выйдет живым и с нужной информацией. Он не знал еще, как будет эту информацию у девчонки добывать, но был уверен, что других путей просто не остается. И если девчонка надумает взбрыкнуть…

Ладно, там видно будет.

В подъезд он вошел свободно, поскольку цифровой замок на двери в очередной раз был сломан гуимами.

Она открыла не сразу, только после третьего или четвертого звонка. В халате на голое тело (на голое, на голое — Кит сразу отметил соски, проступающие под легкой тканью), с мокрыми после душа волосами, пахнущая лавандой.

- Я не ждала тебя так рано, — объяснила она и добавила шутливо: — И курица — тоже.

- Ну, значит, я подожду вас, — ответил он в тон.

Пока она в другой комнате переодевалась и сушила волосы, Кит снял ветровку, осмотрелся.

Похоже, она действительно не ждала; по крайней мере, никаких приготовлений к его приходу видно не было — обстановка естественна, с легким одиноким беспорядком, без настораживающих посторонних запахов и незаметного глазу, но действующего на внутреннее чувство опасности, расположения предметов.

Он вдоль стены подошел к окну, задернул шторы, выглянул в щель между ними. Четырнадцатая не была пустынна, но ничего особенного Кит не увидел. Пробежался глазами по крышам и окнам стоящих напротив домов, в совершенно глупой надежде обнаружить засевшего в укрытии снайпера — Роба.

Действительно, глупо…

Прокрался в прихожую и посмотрел список вызовов телефона. Последний исходящий был сделан больше двух часов назад. Значит, она долго не открывала только потому, что была не одета, а не потому, что спешно докладывала своим о приходе жертвы.

Открыл ее сумочку, брошенную на полку тут же, заглянул. Ничего подозрительного: ни пистолета, ни диктофона, ни удостоверения агента спецслужб — обычный для женской сумочки хлам. Правда, не для сумочки обитательницы восьмого района.

Ну что ж, значит, у него есть небольшое преимущество.

Нет! Очень большое! Ведь она даже не подозревает, что он готов ко всему. Она думает, что его привела сюда похоть, надежда на секс и потому будет сейчас охмурять. И возможно даже, попытается затащить его в постель — в то место, где так хорошо развязываются языки, без всяких экзекуций и хитрых ходов.

Она вошла в комнату в брюках до колен, в обтяжку, в легкой блузке с хорошим декольте, с уложенными волосами.

- Налей себе выпить, — кивнула на бар. — А я займусь курицей.

- Подожди. Может, не стоит возиться? Что — нибудь попроще, а?

Она пожала плечами.

- Ну, собачатины у меня нет.

Коза!

- Есть соевая колбаса, огурцы, яйца, брусничный джем…

- Отлично! Ты поджаришь яичницу с колбасой.

- Хм! — она пожала плечами, поморщилась, но не стала возражать.

Он следом за ней прошел в кухню, уселся на табурет, наблюдал как она режет сероватую колбасу, разбивает на сковородку яйца, солит, перчит. Любовался ее тонкими голенями, аккуратной попкой, и тем, как она сосродоточенно и проворно сворачивает яичницу в рулет.

- Джессика… — произнес Кит.

- А? — она отставила сковородку, включила чайник.