Сергей Трищенко - Секретная информация (сборник)

Я терялся в догадках. Выказывало ли это особую ненависть Люста к жителюдям, или наоборот, остатки стыда? Превращение осуществится не скоро, быть может, он ещё как-нибудь передумает? Например, решит уйти из Деревни. Если уж покидать Общину, почему не покинуть её навсегда? По крайней мере, вреда от него не будет, зато останется тема для разговора, для пересудов досужих кумушек.

Настал черёд Раста. Я с тревогой смотрел на него. После Люста… Как поведёт себя этот малыш? Он отбыл положенное для обучения время, но, казалось, почти не вырос. Но не потому я не был уверен в нём. Просто у всех учеников имелись какие-то особенные склонности и предпочтения, а Раст… Он будто оставался тем же малышом, каким попал ко мне.

Нет, занимался он охотно, ему одинаково нравились и полёты, и плавание, и перемещения под землёй – разумеется, медитативные. Он одинаково хорошо мог назвать опасности, подстерегающие человека в небе, в воде и в земле, а также все тридцать три радости, присущие трём стихиям, но я не мог с уверенностью предугадать, кем именно он хочет стать, каков будет его Выбор.

Порой мне казалось, что выражение особого просветления возникает на его лице, когда он возвращается из полёта. Затем он вдруг прибегал мне с новой, неожиданной мыслью о том, как можно увернуться от потока преследующей лавы, а после спрашивал, как лучше изменять подводные течения…

Раст подошёл к краю помоста. Толпа притихла.

– Я… я пока не знаю, кем хочу быть, – признался он во всеуслышание, так и не произнеся традиционной формулы Выбора.

Я обмер, едва услышал его слова.

А я-то надеялся, что он назовёт одну из трёх Стихий. Мало ли… Время есть, можно наверстать. И Превращение прошло бы успешно.

Но ещё больше я боялся, что он повторит слова Люста. Я вдруг подумал, что его временные увлечения каждой Стихией по очереди были отражением чужих желаний: Лета, Фора, Зера. Раст перенимал их заинтересованность, подражал ей. А вдруг сейчас он бы поддался напору ненависти Люста?

Но затем я почувствовал неожиданное облегчение; именно из-за того, что не услышал от Раста формулы. Это означало, что, возможно, Раст сумеет определиться ко Дню Превращения.

Подобное допускалось. Правда, могли возникнуть сложности при трансформации, но в основном, если бы Раст избрал участь Воздушного. Проще всего, если бы он захотел стать Рыбой: в воде практически нет опасностей. Ну а Кроты опекали бы его до тех пор, пока не сочли возможным отпустить в самостоятельное странствие по подземному царству. И не раньше.

Толпа зашумела недоумённо. Некоторые из жителюдей оглядывались на меня с кривыми усмешками. Но происходящее оставалось для них непонятным. Да оно было непонятным и мне, но по-другому, иначе.

Сенс вообще не стал выходить на помост. Он остался стоять среди младших учеников, возвышаясь над ними на целую голову.

Я посмотрел на него. Он понял мой взгляд и подошёл поближе.

– Зачем? – спросил он одними губами, подняв на меня удивлённые глаза. – Зачем я пойду туда? Я тоже не знаю точно, кем стану.

– Но ты мог бы… – начал я, – как Раст…

Сенс помотал головой:

– Нет. Это другое. Раст не знает, кем хочет стать. А я не знаю, кем стану.

Он помолчал немного, и добавил:

– Но я точно знал, что если повторюсь вслед за Растом, то все станут смеяться.

Я не понял его слов, в этом-то всё и дело. После Люста, после Раста, улавливая эмоции жителюдей, я не обратил внимания на различия в словах Раста и Сенса. Вернее, я подумал, что Сенс ошибся. «Кем стану» и «Кем хочу стать» – это ведь почти одно и то же. Да это и есть одно и то же, если иметь в виду моих учеников. Для них «хотеть» значит «мочь». Просто сначала надо захотеть стать кем-то, а уж затем стать. Вот и всё.

Каждый делает свой Выбор, но, сделав его, отказаться уже невозможно. Нельзя «перехотеть» стать кем-то. Нельзя, пожелав стать Водным, превратиться после этого в Воздушного, или в Подземного. Это неосуществимо.

А Раст не мог выбрать: ему хотелось стать то Воздушным, то Водным, то Подземным. Но он ещё не захотел стать кем-то конкретно. А если захотел бы, то стал. И с высоты помоста он признался именно в отсутствии Выбора.

Поэтому я и решил, что Сенс точно так же не знает, кем хочет стать. Ведь Выбор сознательный. Разве можно выбрать то, чего не осознаёшь?

Перешёптываясь, жителюди расходились с площади после пиршества, танцев, гуляния. Люст на празднество не явился. И я вновь счёл это добрым предзнаменованием: помня, как он выступал против Дня Выбора, я мог предположить, что он придёт и испортит всем праздник. Но он не пришёл. Может, он решил уйти из Общины?

По некоторым косым взглядам я определял недовольных. Но делать они ничего не будут, даже зная, кем станет Люст всего через полгода. Пока он самый обычный мальчик, ну, может быть, с чуть увеличенными клыками… И убить его – значит, убить самого обычного мальчика. Он пока не умеет ни нападать, ни защищаться.

А научить его…

Нет, я не буду учить его. И не потому, что не хочу: я не могу, не умею, не знаю, как учить Хищников! Да и кто их учит? Старый Учитель тоже не умел учить их, и, тем не менее, они появлялись, время от времени.

Я буду говорить с Люстом, если увижу, буду рассказывать ему о способах выживания в лесу и способах добывания пищи… Впрочем, всё это он давно знает. Это знают все, потому что это входит в начальные знания. Но не все становятся Хищниками.

Может быть… может быть, я расскажу ему о тех двоих, что стали Хищниками до него? Но разве это ему поможет? Хищник не хочет слушать ни о ком, кроме себя. Он лишь себя считает источником знаний. Но откуда? Почему?

Наверное, так получилось оттого, что он часто бывал в лесу. Но значит ли это, что сам лес научил его стать Хищником? В лесу ведь никого и ничего нет. То есть там живут, конечно, различные звери: зайцы, лоси, кабаны. Но там не у кого учиться. Как же Люст?..

Назавтра после Дня Выбора я прошёл по Деревне, отбирая новых учеников. Занятия с ними я начну позже, через полгода, когда уйдут нынешние, сделавшие вчера свой Выбор.

Но отобрать их требовалось уже сейчас. Отобрать и освободить от повседневной работы. Иначе их родители, следуя традициям и привычкам своей семьи, станут привлекать их к тем занятиям, которыми искони занимались их предки, а это могло погасить Искру. Жителюди ведь никогда не заглядывают в глаза своих детей.

Выбирать детей было легко: я просто брал ребёнка за подбородок, приподнимал голову и заглядывал в глаза. Глубоко-глубоко, на самое донышко.

Искру было заметно сразу. Она блестела в глазах у одних близко к поверхности, у других глубже. Иногда в одном, но чаще всего в обоих.

И сами Искры встречались разные: одни побольше, другие поменьше. У Эска – у того мальчика, что не испугался Люста – помнится, Искра сияла во весь зрачок.