Кир Булычев - Поступили в продажу золотые рыбки (сборник)

Ванда быстро прошла в угол, за стол, вынула из сумочки ключи и в волнении – ведь не каждый день приходится тайком вскрывать свой собственный сейф – не сразу нашла нужный. И в тот момент, когда ключ послушно повернулся в замке, Ванда услышала рядом голос:

– Ты что здесь делаешь?

Испуганно обернувшись, Ванда увидела, что над ней нависает громоздкое тело Риммы Сарафановой – ее заместительницы.

– Сейф открыла, – глупо ответила Ванда.

– Вижу, что открыла, – сказала Римма, перекрывая телом пути отступления. – Давай сюда ключи.

– Ты что, не узнала? – спросила Ванда, беря себя в руки.

– Кого же я должна узнать?

– Так я же Ванда, Ванда Казимировна. Твоя директорша.

– Ты Иван Грозный, – добавила Римма. – И еще Бриджит Бардо.

– Ну как же! – в отчаянии сопротивлялась Ванда. – Платье мое?

– Твое.

– И туфли мои?

Римма посмотрела вниз.

– Вроде твои.

– Кольцо мое? – Она сунула под нос Римме руку.

Кольцо еле держалось на пальце.

– Кольцо ее, – сказала Римма. – Тебе велико.

– Я и есть Ванда. Глаза мои?

– Не скажу, – ответила Римма. – Я сейчас милицию вызову. Она и разберется, чьи глаза.

– Римма, девочка, я же все про тебя знаю. И про Васю. И где ты дачу строишь. Хочешь скажу, какие у тебя шторы в большой комнате?

– Ключи, – повторила железным голосом Римма.

Ванда была вынуждена сдать ключи. Но сама еще не сдалась.

– Омолаживалась я, – сказала она, чуть не плача. – Опыт такой был. И Никитушка мой омолодился. Со временем и тебе устроим.

Римма была в сомнении – уж очень ситуация была необычной. В самом деле, платье Вандино и глаза вроде бы Вандины, а в остальном – авантюристка. Римма привыкла верить своим глазам, они ее еще никогда не обманывали. И хоть эта девушка напоминала Ванду, Вандой она не была.

Ванда в отчаянии подыскивала аргументы, хотела было показать паспорт, но сообразила, что паспорт будет козырем против нее. Там есть год рождения и фотокарточка, которая ничего общего с ней не имеет.

Тут ее осенила светлая мысль.

– Простите, Римма Ивановна. Я вас обманула.

– И без тебя знаю.

– Я племянница Ванды Казимировны. Я из Вологды приехала.

– А Ванда где?

– А Ванда болеет. Грипп у нее.

– Дома лежит? – спросила Римма и потянулась к телефонной трубке.

– Нет, – быстро сказала Ванда. – Тетя в поликлинику пошла.

– В какую?

– В третью.

– К какому доктору?

– Семичастной.

– В какой кабинет?

– В шестой.

– А откуда ты знаешь кабинет, если из Вологды приехала?

Ванда поняла, что терпение Риммы истощилось. Никакой надежды получить обратно ключи и сберкнижку нет. Оставалось одно – бежать.

– А вот и тетя! – закричала она, глядя поверх плеча Риммы.

Та непроизвольно оглянулась.

Ванда нырнула ей под руку и кинулась наружу. Кубарем слетела по служебной лестнице во двор. Выбежала двором в садик и спряталась за церковью Параскевы Пятницы. Только там отдышалась.

Все погибло. Даже домой опасно возвращаться. Римма может и милицию вызвать, сказав, что какая-то авантюристка обокрала Ванду Казимировну, сняла с нее кольцо и старалась вскрыть сейф. С Риммы станется. Хотя за что Римму винить? Она же Вандины интересы охраняет.

Ванда Казимировна стояла в кустах, где недавно Удалов напал на своего сына Максимку, и горько рыдала. Много лет так не рыдала.

– Господи, – повторяла она. – Зачем мне эта молодость? В свой кабинет зайти нельзя! Подчиненные не узнают.

Она еще долго стояла там, тщетно придумывая, как ей перехитрить Римму. Но ничего не придумала. И пошла дворами и переулками к Елене, потому что помнила – Савич оставлен там без присмотра.

33

Солнце клонилось к закату, тени стали длиннее, под кустом сирени собрались, как всегда, любители поиграть в домино.

Во двор вошел мальчик с книжкой «Серебряные коньки» в руке. Мальчик был печален и даже испуган. Он нерешительно остановился посреди двора и стал глядеть наверх, где были окна квартиры Удаловых.

В этот самый момент кто-то из играющих в домино спросил громко:

– Как там, Ксения? Не нашелся еще твой?

Из открытого окна на втором этаже женский голос произнес сурово и холодно:

– Пусть только попробует явиться! За все ответит. Его ко мне с милицией приведут. Лейтенант такой симпатичный, лично обещал.

– Ксения! Ксюша! – позвал Удалов, остановившись посреди двора.

Доминошники прервали стук. Из окна напротив женский голос помог Удалову:

– Ксения, тебя мальчонка спрашивает. Может, новости какие?

– Ксения! – рявкнул один из игроков. – Выгляни в окошко.

– Ксюша, – мягко сказал Удалов, увидев в окне родное лицо. – Я вернулся.

– Что тебе? – спросила Ксения взволнованно.

– Я вернулся, Ксения, – повторил Удалов. – Я к тебе совсем вернулся. Ты меня пустишь?

Доминошники засмеялись.

– Ты от Корнелия? – спросила Ксения.

– Я не от Корнелия, – сказал мальчик. – Я и есть Корнелий. Ты меня не узнаешь?

– Он! – закричал другой мальчишеский голос. Это высунувшийся в окно Максимка, сын Удалова, узнал утреннего грабителя. – Он меня раздел! Мама, зови милицию!

– Хулиганье! – возмутилась Ксения. – Сейчас я спущусь.

– Я не виноват, – сказал Корнелий и не смог удержать слез. – Меня помимо моей воли. Я свидетелей приведу.

– Смотри-ка, как на Максимку твоего похож, – удивился один из доминошников. – Как две капли воды.

– И правда, – подтвердила женщина с того конца двора.

– Я же муж твой, Корнелий! – плакал мальчик. – Я только в таком виде не по своей воле.

Корнелий двинулся было к дому, чтобы подняться по лестнице и принять наказание у своих дверей, но непочтительные возгласы сзади, смех из раскрытых окон – все это заставило задержаться. Мальчик взмолился:

– Вы не смейтесь. У меня драма. У меня сын старше меня самого. Это ничего, что я внешне изменился. Я с тобой, Ложкин, позавчера «козла» забивал. Ты еще три «рыбы» подряд сделал. Так ведь?

– Сделал, – сказал сосед. – А ты откуда знаешь?

– Как же мне не знать? Я же с тобой в паре играл. Против Васи и Каца. Его нет сегодня. Это все медицина. Надо мной опыт произвели, с моего, правда, согласия, и может, даже очень нужный для науки, а у меня семья.

Ксения тем временем спустилась во двор. В руке она держала плетеную выбивалку для ковров. Максимка шел сзади с сачком.

– А ну-ка, – велела она, – подойди поближе.

Корнелий опустил голову, приподнял повыше узкие плечики. Подошел. Ксения схватила мальчишку за ворот рубашки, быстрым, привычным движением расстегнула лямки, спустила штанишки и, приподняв ребенка в воздух, звучно шлепнула его выбивалкой.

– Ой! – вскрикнул Корнелий.

– Погодила бы, – сказал Ложкин. – Может, и в самом деле наука!

– Он самый! – радовался Максимка. – Так его!..