Уильям Гибсон - Нулевой след

В Википедии, первая запись о ней датировалась 2004 и повествовала в ретроспективе о том как выглядела Холлис во время гастролей, когда она была как «заряженная версия Франсуаз Харди». Он не совсем понял что это значит точно, и стал гуглить Франсуаз Харди чтобы сравнить. Франсуаз Харди была красива в традиционном понимании как ему показалось, и он не совсем понял что в данном контексте означало «заряженная». Он предположил что автор пытался охватить что-то что увидел во время живого выступления Холлис.

Холлис в глазах Милгрима совсем не выглядела рок певицей, по меньшей мере так, как это себе представлял он. Она выглядела как кто-то вполне обычный, у кого есть работа, но в офисе ему разрешено одеваться так, как нравится. Ему казалось что у нее есть офис, там же где и у Бигенда.

Когда он закончил пользоваться ее компьютером, она предложила ему экземпляр книги, которую она написала.

— Боюсь только, что там одни картинки, — сказала она, открывая молнию бокового кармана ее сумки и извлекая оттуда плитку в блестящей обертке.

На обложке красовалось цветное фото нескольких высоких и очень тонких обнаженных женщин с маленькими грудями, с одинаковыми, похожими на шлем стрижками и браслетами. Женщины как будь-то росли из чего-то похожего на небольшой цветник. Сделаны они были из материала, напоминающиего затвердевшую ртуть, восхитительно отражающего все, что было вокруг. На оборотной обложке была та же самая фотография, только без героически-эротических хромово-жидких статуй, что позволяло прочитать скрытую ими подпись: Шато Мармон.

— Это мемориал Хельмута Ньютона, — сказала Холлис, — Он какое-то время жил здесь.

— А на обратной стороне фото до того как? — спросил Милгрим.

— Нет, — ответила она, — все, что ты найдешь в этой книге, наложено. На титульной обложке наложение. Конструкция, привязанная к координатной сетке джи-пи-эс. Чтобы это увидеть используется наложенная реальность.

— Никогда не слышал о таком, — сказал Милгрим, глядя на заднюю, а затем вновь на титульную обложку книги.

— Когда я писала эту книгу, коммерческого оборудования для просмотра наложенной реальности еще не существовало. Энтузиасты строили собственное. Теперь приложение есть в каждом iPhone. Очень много работы, по несколько заходов, чтобы эффективно сделать снимки. Мы делали фотографии высокого разрешения с разных углов, затем сводили их вместе так, чтобы конструкт выглядел максимально реалистично, а затем выбирали что поставить в книгу.

— Ты сама делала все это?

— Я выбирала, а Альберто фотографировал и затем обрабатывал снимки. Мемориал Ньютона и выбрал он, а вообще все снимки он обрабатывал. — Она убрала прядь волос с глаза. — Локативное искусство возможно уже и в Лондоне появилось, и возможно его тут уже много, хотя я не видела. В книге только Американские художники. С одной стороны, я решила охватить ровно столько, сколько смогу охватить, с другой стороны некоторые места здесь в буквальном смысле особенные. Я подумала что так у меня будет шанс лучше понять все это.

— Вы должно быть много знаете об искусстве.

— Нет. Я здорово ошиблась со всем этим. Ну хорошо, не совсем ошиблась. Бигенд предложил мне посмотреть что это такое. Хотя в тот момент я понятия не имела что он на самом деле затеял.

Он потеребил ногтем большого пальца термоусадочную пленку обложки. Сказал — Спасибо, выглядит очень интересно.

Она закрыла свою черную книгу увидев что он смотрит на нее. Улыбнулась.

— Что вы читатете? — спросил он.

— Грубиян. Джеффри Хаузхолда. Это о человеке, который покушался на Гитлера или тех, кому Гитлер нравился.

— Это хорошо?

— Очень хорошо, хотя в действительности это похоже на постепенное погружение в Британскую сельскую местность. Все действия третьей части похоже происходят за живой изгородью, неподалеку от барсучьей норы.

— Мне понравилась ваша книга. Люди, которые способны запечатлеть свои мечты, поместить их в какие-то места, чтобы вы могли пойти туда и посмотреть на них.

— Спасибо, — сказала она. Положила Грубияна на стол, не удосужившись даже заложить то место, где она остановилась.

— Вы видели всех их собственными глазами?

— Да, видела.

— Кто вам понравился больше всего?

— Ривер Феникс на тротуаре. Это было первое, что я увидела. Я никогда не возвращалась. Никогда больше не видела этого. Это очень сильное впечатление. Я думаю из-за него я решила сделать книгу.

Милгрим закрыл Присутствие. Положил его на стол, прямо напротив Грубияна. — Кого мы собираемся увидеть в Париже?

— Меридит Овертон. Закончила Кордвайнерс, дизайн кожаной обуви. Живет в Мельбурне. Или жила. Поехала в Париж на Выставку Винтажа что-нибудь продать. Она с музыкантом клавишником, которого зовут Джордж, который играет в группе Боллардс. Знаете такого?

— Нет, — сказал Милгрим.

— Я знаю другого участника Боллард, и человека, который сейчас продюсирует их музыку.

— Она знает о Габриэль Хаундс?

— Второй участник Боллард, которого я знаю, сказал что она узнала кое-кого в Лондоне, когда училась в Кордвайнерс, а он в свою очередь знает кого-то кто принимал участие в создании Хаундс.

— Это началось в Лондоне?

— Я не знаю. Клэмми встретил ее в Мельбурне. На ней был одет Хаундс, а он хотел Хаундс. Она знала где его можно купить. Некто продавал Хаундс на местном аналоге рынка художников. Он пошел с ней и купил джинсы. Сказал что торговец был Американец.

— Почему вы думаете что она будет с нами разговаривать?

— Я не думаю, — сказала Холлис. — Я попытаюсь.

— Почему людей это так волнует? Зачем это нужно Бигенду?

— Он думает что кто-то копирует его странные рыночные стратегии, — сказала она, — и улучшает их.

— И вы думаете люди хотят этот брэнд потому что его трудно купить?

— В какой-то мере.

— Наркотики недешевы потому что вы не можете получить их не нарушив закон, — сказал Милгрим.

— Я думала что они дорогие из-за своего действия.

— Из-за действия тоже, — сказал Милгрим, — но рыночная цена зависит от степени запрета. Их цена не зависит от того, что вы что-то сделаете. Так это все и работает. Они действуют, вам они нужны, они запрещены.

— Как вам удалось избавиться от этого, Милгрим?

— Постепенное переливание крови. До полной ее замены. В это же время они снижали дозу. И еще там был парадоксальный антагонист.

— Что это?

— Я не вполне знаю, — сказал Милгрим. — Другой наркотик наверное. И когнитивная терапия.

— Звучит жутковато, — сказала она.

— Терапия мне понравилась, — ответил Милгрим. Он почувствовал свой паспорт на груди, надежно закрытый в конверте Фарадея.

Дождливый французский деревенский пейзаж внезапно вспрыгнул и понесся за вагонным окном, как будь-то кто-то щелкнул переключателем.