Валерий Михайлов - Мастера Книги

Вот только в данной ситуации ни ЖЖ-шники, ни поисковики мне не могли помочь даже за деньги. Не придумав ничего лучшего, я зарылся в новостные ресурсы в попытке отыскать что-нибудь подходящее. Вот только иголку в авгиевых конюшнях в догеракловскую эпоху найти, наверно, было бы проще. Потратив полдня на разгребание новостей, я узнал, что кого-то там посадили, что наш Отец народа очень мудро что-то сказал по какому-то специально организованному для этого поводу, что у какого-то там Киркова обнаружилась лошадиная печень, которую ему пересадили инопланетяне, и много-много других столь же интересных, полезных и увлекательных вещей, не говоря уже о подробном описании того, как прожигают жизнь всякие звезды и прочие жены олигархов.

В конце концов у меня хватило ума отказаться от идеи найти подтверждения того, что мои прошлые предсказания сбылись. Вместо этого я решил внимательно следить за всеми возможными откликами на свои будущие работы. Для того, чтобы я смог проверить насколько мой прогноз совпадет с реально происходящими событиями, описываемое мною событие должно быть достаточно значимым, чтобы попасть в выпуски новостей, а такие попадались не часто. Обычно приходили сюжеты о наследстве, кидалове в бизнесе и прочих мелочах, которые попросту невозможно отследить.

Наконец, пришло подходящее задание с сюжетом о разборке между банкиром и помощником депутата, разинувших свои баскервильские пасти на один и тот же кусок каравая. Судя по тому, что мне предстояло написать рассказ о том, как банкир ловко обводит вокруг пальца помощника депутата, заказчиком был банкир. Тем лучше, – решил я. Терпеть не могу политиков, а особенно депутатов и их помощников.

Вариантов развития сюжета было несколько. Был среди них и такой, при котором банкир получал желаемый куш практически тихо и незаметно. Но то, что устраивало клиента, не устраивало меня. Мне нужен был такой поворот событий, который с большой долей вероятности должен был попасть в выпуски новостей. Такой вариант событий в сюжетном лабиринте был, вот только он шел в разрез с пожеланиями клиента. Ну да это все было поправимо. Достаточно было позвонить Олегу.

– Привет, – сказал я, – нужно решить один вопрос с последним заданием. Дело в том, что я вижу только два варианта возможного развития событий. Вариант первый: банкир грохает политика. Если он все сделает правильно, будет в полном шоколаде. Второй вариант – политик грохает банкира. Ему это тоже сойдет с рук. Отсюда вопрос: что писать?

– Пока ничего не пиши. Я позвоню.

– Как скажешь.

Вот так, один телефонный звонок, и я стал организатором убийства человека, не сделавшего мне ничего плохого. Что я при этом чувствовал? Возбуждение, как при азартной игре, страх, что меня раскроют, страх, что я окажусь прав, страх, что я окажусь неправ… Единственное, чего не было в этом салате из эмоций, так ощущения вины или угрызений совести. Отдаваемого на заклание человека мне было совсем не жалко, как никогда не было жалко убитых политиков и богатеев – все-таки товарищ Маркс был прав по поводу классовой неприязни. К тому же для меня он был всего лишь политиком из очередного задания. Я не нажимал на курок, не смотрел ему в глаза, не видел крови. Я всего лишь сочинял историю, которая, пока что только в моем воображении становилась чьим-то руководством к действию.

Олег позвонил через час.

– Пиши, о том, как банкир валит политика, – сообщил он.

– Будет сделано.

Теперь надо было привязать сюжет к реальным условиям, а для этого нужна была хоть какая-то информация, чего у меня не было и быть не могло. Конечно, я мог запросить у Олега дополнительные данные, но ничего конкретного он бы мне все равно не сообщил. К тому же, согласно официальной версии, я просто сочинял правдоподобные истории для готовых платить за это клиентов, или, говоря проще, работал литературным негром, а зачем негру реальная информация о клиенте, особенно, если дело идет о предстоящем громком убийстве, а как сделать его громким я уже знал.

Выход был только один: попытаться найти необходимую информацию в самом сюжетном лабиринте.

Справиться с этой задачей оказалось намного проще, чем я предполагал – правильно говорят: глаза боятся, а руки делают. Мне понадобилось не больше пары часов для того, чтобы расширить сюжетную линию как в сторону предыстории, так и в сторону ее последующего воплощения; дать главным действующим героям имена, определиться с местом действия и даже вычислить дату убийства.

Признаюсь, когда я составлял подробную инструкцию для убийцы, на душе у меня скребли кошки, но я спустил на них собак своей неприязни к представителям власти.

Теперь осталось самое трудное – ждать. Целых три недели! И если первые две недели мне еще достаточно легко удавалось держать себя в руках, то последние дни перед убийством я буквально места себе не находил. Хорошо, что за несколько дней до убийства Алина уехала в командировку, иначе меня ждал бы полный провал в смысле рассекречивания. Но боги, случай, книга или все сразу были на моей стороне.

Вспомнив, что на военных сборах мы гасили агрессию и раздражение ходьбой пешком, я начал каждый день делать по кругу вокруг Аксая, наматывая километров по десять по пересеченной местности максимально быстрым шагом. Официальных причин было две: от этого худеют, а я в последнее время заметно освинел; и это помогает думать.

Ночь перед убийством я почти что не спал. Лишь только под утро я провалился в полусон-полувидение.

Мне снился Гамлет, умолявший Шекспира переписать пьесу.

– За что ты обрекаешь нас на это? – жалобно стенал он.

– Ты не правильно ставишь вопрос. Не за что, а зачем, – отвечал ему Вильям. – Затем, что без этого пьеса станет дерьмом, дерьма же в театре хватает и без меня.

Проснувшись, я ощутил себя, Алину, Виктора, Олега… всех и все вокруг – персонажами и декорациями действа, которое придумал господь-бог для развлеченья. Весь мир – театр, но люди – не актеры. Мы – персонажи. Мы – герои произведения, и это объясняет все: насилие, вражду, несправедливость, войны… Без этого творение было бы скучной бездарной халтурой, а так оно тянет на черную комедию, в которой не до смеха только нам, персонажам. Но разве кого-то по настоящему способно огорчить то безобразие, которое творится на страницах тех же книг? И разве не смеемся мы над тем, над чем бы плакали, случись это в реальной жизни с нами? Вот так и богу глубоко насрать на все, кроме того, насколько его творение получилось интересным для него и для зрителей.

И не об этом ли говорит нам книга Иова?

Да и слова о том, что мы сотворены по образу и подобию… Не о том ли они говорят, что мы тоже способны измышлять истории?