Валерий Михайлов - Мастера Книги

– А эта дрянь… она опасна?

– Это можно проверить. Ты не против? Тогда пойдем.

– Куда?

– Никуда. Просто закрой глаза.

Я закрыл.

– А теперь открой, – попросил он через несколько секунд.

Когда я открыл глаза, я уже был в больничной палате. Надо мной суетились люди. Они прикрепляли к моему телу множество датчиков на присосках.

– Не двигайтесь, – предупредил меня один из них, нажав на пару кнопок на клавиатуре ноутбука, который стоял на тумбочке рядом со мной. Похоже, это был мой ноутбук или, по крайней мере, его брат-близнец. Вся бригада экспериментаторов, их было пятеро, собралась перед монитором. Деда я не видел.

– Он чист, – сказал через какое-то время один из экспериментаторов.

– Ты уверен? – откуда-то сзади меня спросил дед.

– На все сто.

– И что, никаких следов?

– Совершенно.

В следующее мгновение мы вновь очутились в тумане.

– Ситуация значительно хуже, чем мы могли предположить, – сообщил мне дед.

– Оно что, опасно?

– Мы не знаем… Мы не знаем, с кем или с чем ты столкнулся.

– И что мне делать?

– Главное, не парься. Физически с тобой ничего не смогут сделать. Только напугать, но если ты не станешь обращать на это внимание, скоро оно оставит тебя в покое. Так что живи, работай, люби свою подружку и ни о чем не думай. Если не будешь бояться, это потеряет к тебе интерес. Веди себя так, как будто ничего не происходит, и все будет хорошо.

– Это что, все настолько плохо, что ты готов даже смириться с моей любовью к Алине?

– Мы же уже говорили, что мы – воздействие на твой психический аппарат, который именно твоя психика воспринимает как меня и Тень. Причем многое из наших характерных черт создаешь именно ты, так что это не мы, а ты в тот момент был в несколько неадекватном состоянии, так что все эти вопросы задавай своему психиатру.

На этом наш разговор вместе с действием лекарства закончился. Я открыл глаза. И встал с дивана. Во рту было сухо до отвращения. Голова слегка побаливала от лекарства, и сильно болел затылок, которым я и треснулся об пол. На затылке была здоровенная шишка. А ушибленной рукой лучше было не шевелить. Но в остальном я чувствовал себя вполне сносно. А главное, я больше не чувствовал себя сумасшедшим, да и смеяться мне больше не хотелось.

Алина тоже была в кабинете. Она спала, сидя в моем кресле и положив голову на стол. Когда я встал, она проснулась.

– Как ты? – спросила она.

– Вполне, – ответил я, – чашка-другая чая, и вообще будет ничтяк.

Говорить с пересохшим ртом было неприятно, и я поморщился, что не укрылось от пристального взгляда Алины.

– Что-то не так? – встревожилась она.

– Пить хочу. А так все путем.

– Ты не представляешь, как ты меня напугал, – сказала она.

– Представляю. Но давай не будем… Пойдем лучше пить чай.

– Пойдем.

– Я бы точно сошла с ума, – сказала Алина, выслушав мою историю про сон, рассказ и пялящийся ноутбук, правда, без всех тех подробностей, которые ей знать было не обязательно.

– А я бы и сошел, если бы ты не спустила на меня врачей.

– Нам повезло, что они были недалеко… Ты был под кайфом?

– Похоже, но я ничего не принимал, иначе я был бы готов к галлюцинациям. Разве что сожрал что-то, сам не зная об этом.

– Но мы же ничего такого не ели, да и не пили.

– Может, чем гадать, пойдем лучше баиньки? – предложил я.

– Пойдем. Тем более, что завтра рано вставать.

– Ты уезжаешь?

– На этот раз ты.

– Да? И куда же.

– В больницу. Тебе надо обследоваться. Нам в девять уже надо быть там.

Красивый ход, – думал я помимо своего желания, – сначала подсыпать мне в вино сыворотку правды, а потом, если я не сболтну то, что нужно, засунуть меня в поликлинику для опытов. Это, кстати, и объясняет столь быстрый приезд медиков, когда мои мозги начали окончательно слетать с катушек.

От этой мысли мне стало стыдно за себя перед Алиной.

– Пока ты спал, я обо всем договорилась. Ты же не против?

– Только пообещай, что не отдашь меня на съедение каким-нибудь живодерам.

– Об этом можешь не волноваться – ты у нас ценный кадр.

Ага, значит просто пощупают без увечий и прочего урона, – промелькнуло у меня в голове.

Я заснул сразу, едва мы легли, но, несмотря на это, подъем в 6 утра оказался для меня настоящей пыткой. Подъем в это время не радует и многих из тех, кто ночью обычно спит, а я давно уже привык ложиться почти в это время. Неудивительно, что я был вареным, как консервированная тушенка. Я на автопилоте принял душ, позавтракал, влил в себя чашку крепчайшего кофе (на этот раз его приготовила Алина), собрал вещи…

– А где служебный автомобиль? – удивленно спросил я, когда Алина села за руль своей машины. – Меня что, разжаловали?

– Сегодня я буду твоим водителем. Или ты против?

– Я бы с большим удовольствием прикорнул, положив голову тебе на колени на заднем сиденье.

– Не в этой жизни.

Территория больницы меня просто очаровала. Это был достаточно старый, живописно заброшенный парк, причем эта заброшенность, гениальная находка ландшафтного дизайнера, была результатом кропотливого труда. Больничные корпуса, три четырехэтажных здания, вписывались в ландшафт так, словно они были его неотъемлемой частью. Скорее всего, изначально это был какой-нибудь партийный санаторий для коммунистов уровня обкома, в последствии вовремя приватизированный и доработанный напильником до стандартов наших дней.

Едва мы переступили порог нужного корпуса, как путь нам закрыла своей грудью старушенция со шваброй, – вот уж действительно символ советской эпохи. Мне даже на какое-то мгновение захотелось посмотреть в календарь, чтобы убедиться, что мы все еще в 2009, а не в каком-нибудь 1981 году. Но стоило ей открыть рот, как призрак большевизма рассеялся в одно мгновение.

– Надевайте бахилы. Вход без бахил строго запрещен, – сообщила она и указала свободной от швабры рукой на выдающий бахилы автомат. Выдавал он их совершенно бесплатно, – наши боссы не козлили в мелочах.

А вот в советское время бахил, не говоря уже о таких аппаратах не было даже в кино.

После того, как мы надели бахилы, нам было позволено приблизиться к окошку администратора. Администратором была скучающей в стеклянной будке в метре от мужика в черной форме женщина пенсионного возраста. Найдя мою фамилию в списке, она выписала нам с Алиной по пропуску: мне пропуск пациента, а ей гостевой.

– Предъявите пропуск охраннику и проходите по коридору налево. Палата 202, – строго напутствовала она.

– А где охранник? – спросил я.

– Окошко рядом, – ответила она и так на меня посмотрела, словно я спросил ее о чем-то неприличном.

Оказалось, что пропуски нам надлежало предъявить тому самому хрену в черной форме, который сидел в той же будке на расстоянии вытянутой руки от администратора. Причем между ними не было даже намека на перегородку.