Александр Лесь - Шпаргалка

— Учитель! — почтительно произнес маленький Ник. — Я выполнил всё, что вы велели, и пришел заниматься. Какой у нас будет сегодня урок?

— Последний, малыш, — Старый Тэн повернул к нему своё кресло — Сегодня у нас будет последний урок по истории цивилизации планеты Кальрун. А потому садись поближе и будь внимателен: я расскажу тебе… о шпаргалке. Помнишь ли ты, что это такое?

— «Шпаргалка, — охотно процитировал Ник, — это бумажка, на которой нерадивый ученик записывает то, что должен был запомнить, а потом подглядывает, отвечая учителю».

— Верно, малыш. Вначале это действительно был безобидный клочок бумаги — гармошкой, спиралькой, трубочкой… Многие поколения школьников и студентов Кальруна изощряли свою изобретательность, совершенствуя шпаргалку. Тогда это была больше игра, чем проступок. Игра в риск, в находчивость… Ведь чтобы разместить на крохотной площади максимум информации и незаметно для бдительных экзаменаторов прочесть её в нужный момент, требовались и талант миниатюриста, и навыки фокусника.

Игра кончилась, когда к созданию шпаргалок была привлечена фотография. Она не только решила задачу миниатюризации «тайных конспектов», но и позволила легко их размножать. В результате родилось новое ремесло — производство шпаргалок.

Некоторое время развитие шпаргалки шло по пути совершенствования маскировочных средств: её монтировали в авторучки, пуговицы, часы… Такие «шпоры» были очень популярны у школьников и не сразу исчезли даже с появлением электронной шпаргалки.

— Электронной? — удивился Ник.

— Да, малыш. Успехи микроэлектроники рано или поздно должны были натолкнуть «шпаргальщиков» на эту мысль. Правда, сначала это был всего лишь крохотный приёмник-передатчик в виде специальной ушной пробочки. Второй передатчик находился у подсказывающего. Схема, как видишь, была ещё довольно громоздкой и предполагала, что на десять лоботрясов найдется хотя бы один прилежный ученик, который станет за них думать. Но уже на следующем этапе «шпаргализации» образования передатчик подключили к стационарной ЭВМ, а со временем создали и отдельные микрокомпьютеры, которые каждый мог носить с собой замаскированными под привычные предметы.

Новые шпаргалки нашёптывали ответы с учетом новейших открытий в данной области знаний. Стоила такая шпаргалка денег немалых, но с её помощью можно было выдержать самый строгий экзамен. Целое поколение слушателей средних и высших учебных заведений Кальруна окончило их, не зная специальности.

Эти люди и после учёбы не расстались со своими шпаргалками. На заводах, в институтах, в лабораториях бывших студентов ждали новые испытания, и, чтоб хоть как-то их выдержать, нужны были «кибернетические шептуны». Так из учебных аудиторий «электронная шпаргалка» шагнула в жизнь. Подпольный промысел «шпаргальщиков» разрастался. Кальрунцам требовались универсальные шпаргалки, способные решать широкий круг задач. Электронщики и кибернетики, посвятившие себя этому бизнесу, создали и такие аппараты.

Легко получая дипломы и продвигаясь по службе, человек почти ничего не знал, поэтому многие и со шпаргалкой стали попадать в неловкое положение. Тогда «шпаргальщики» придумали звуковую приставку, которая в виде коронки крепилась на зуб и отвечала на вопросы голосом владельца, — тому достаточно было шевелить губами в такт словам.

Новинка разошлась мгновенно.

Поскольку кальрунцы желали выглядеть умными и компетентными не только на работе, то этими приставками стали пользоваться везде. С их помощью вели интеллектуальные беседы в гостях, в театрах, на улице. Со стороны казалось, что люди спорят, высказывают мнения, сомневаются, тогда как они просто открывали рот, а беседовали за них электронные шпаргалки.

Тщеславные родители поспешили приобрести «говорящие шпаргалки» своим неразумным чадам, и повсюду один за другим стали появляться шестилетние, пятилетние и даже трёхлетние вундеркинды. Несчастные дети с малых лет отучались мыслить — за них думал электронно-кибернетический мозг, упрятанный в висящую на шее безделушку. Мода на вундеркиндов распространилась по всему Кальруну, и вот уже вослед за поколением неучей росло поколение дебилов.

Все эти события начинали самым плачевным образом сказываться на самих электронике и кибернетике. Роботизированная промышленность остро нуждалась в специалистах, а их становилось всё меньше, да и те, последние, переключались на производство шпаргалок, потому что это было прибыльно.

Развитие электроники, как и других отраслей, остановилось. Действовало только подпольное шпаргалочное производство, но и оно скоро стало угасать…

— Почему? — спросил Ник.

— Потому что «шпаргальщики» старели и умирали, а новым было неоткуда браться. Да, «шпаргальщиков» становилось всё меньше, но они не бросали своё ужасное дело. Кальрунцы продолжали высокоинтеллектуальные разговоры, часто уже не понимая того, что раздавалось из их собственного рта. Иногда они забывали шевелить губами в такт словам, но, так как к этому времени все уже имели шпаргалки и знали их секрет, никого это не удивляло.

— А потом, учитель?.. Что было потом?

— Потом? — Старый Тэн нахмурил щётки бровей. — Потом умер последний из «шпаргальщиков». Делать шпаргалки стало некому. Но Кальрун был уже так наводнён ими, что никого это не огорчило. Люди продолжали, не разжимая зубов, беседовать, руководить и давать советы.

Но вот шпаргалки начали ломаться. Они ломались и раньше, но тогда их чинили. Теперь чинить их было некому, потому что никто уже толком не помнил, что такое электроника.

Поломка шпаргалки оборачивалась для её владельца настоящей катастрофой — он не мог больше принимать участие в умных беседах и вынужден был сторониться общества. Такие люди собирались в отдельные группы и общались мычанием. Остальные ещё разговаривали, но шпаргалки портились одна за другой, и постепенно мычащих стало больше, чем говорящих.

Давно были забыты ремёсла, утрачена письменность. Роботизированная промышленность ещё кое-как работала, обеспечивая кальрунцев пищей и одеждой, — ею управляли сложные электронно-кибернетические комплексы, запрограммированные на десятилетия. Но и они нуждались в уходе и ремонте.

Наконец застыло всё. Дольше всех функционировал наш Координационный Центр, но он не мог оживить умирающие заводы и только констатировал их остановку. Как умирал он сам, ты видел, малыш. Это и был конец цивилизации планеты Кальрун.

До сих пор нас было двое в этом мёртвом храме кибернетики, и я учил тебя всему, что знал. Но мне уже не подняться из операторского кресла — мой энергозапас на исходе. Так что скоро ты останешься один. Твоя урановая батарея протянет ещё лет десять, поэтому постарайся не пропасть раньше срока. Ещё раз проверь, хорошо ли заперты двери лифта. Бойся сырости, и пока лето, отыщи и заделай все щели на этаже. Почаще меняй смазку в суставах — в шестой лаборатории её целый бак. Там же батарейки для фонаря, на большом стеллаже вни… — старый робот умолк на полуслове, и голова его медленно опустилась на стальную грудь.