Александр Смирнов - Чернокнижник

– В гараже тоже всё в порядке.

– Тогда…

– Здесь очень много зрителей, – не дала договорить Катя. – Пойдём ко мне домой. У меня никого нет, и не будет.

– А ты не боишься? Одна и с мужчиной…

– Главное, чтобы ты не испугался, – улыбнулась девушка.

Она хитро посмотрела на Сапожникова и подмигнула ему.

– Ну, что же ты? Или уже испугался?

Парочка ушла, и лампочка снова осталось одна.

Когда Пётр зашёл в Катину квартиру, он словно очутился в эдемском саду: и запах, и обстановка, и полумрак, – всё располагало к блаженству. Молодой человек сел в кресло и утонул в нём.

– Что-нибудь будешь пить? – послышался с кухни голос хозяйки.

У Петра почему-то вдруг пересохло в горле.

– Чайку? – Катя звонко рассмеялась. – Я видела, как она тебя целовала. Это не поцелуй, а халтура!

Хозяйка вышла с подносом к своему гостю. На ней был халатик без застёжек, полы которого удерживались тоненьким пояском, узелок которого обещал вот-вот развязаться. На подносе было два фужера и бутылка вина.

– Ну как, не испугался ещё? – хихикнула она. – Извини, но чая у меня нет. Вино тебя устроит?

В ответ Пётр только сглотнул слюну, которая почему-то стала выделяться в большом количестве.

Хозяйка поставила поднос на журнальный столик и села на колени к своему гостю, при этом полы халатика раскинулись так, что открылись те части тела, при виде которых начинает кружиться голова.

– Я покажу тебе, как надо целовать, – приговаривала хозяйка.

При этих словах она взяла руку своего гостя и прижала к своей груди. Узелок всё же не выдержал и развязался. Халатик свалился с плеч хозяйки и упал на пол. Она обвила своими руками шею гостя и поцеловала его.

– Ну как, сладко? – спросила она.

– Да!

– Сейчас ещё слаще будет.

Катя встала с Петиных колен и подошла к журнальному столику, чтобы налить в фужеры вина.

От вида обнажённого девичьего тела Пётр на время потерял дар речи. Однако надо же было что-то говорить. Не сидеть же с открытым ртом.

– Какая интересная родинка, – сказал он, глядя на животик девушки. – Похоже на бабочку.

– Её зовут Жу-жу, – сказала Катя.

– Кого?

– Бабочку. Сейчас ты с ней познакомишься поближе. – Она подала молодому человеку бокал с вином и снова села к нему на колени.

Гараж, который без мотоцикла и автомобиля теперь использовался, как склад, выглядел весьма удручённо. На стенах не висели больше запасные колёса и камеры, на стеллажах не лежали аккуратно расставленные инструменты, запах бензина и моторного масла сменил запах плесени и сырости.

Везунчик и Катя стояли на коленях и рылись в каком-то хламе.

– Скорее, сейчас он придёт, – подгонял Везунчик свою подругу.

– Если бы ты не разбил машину, сейчас бы не пришлось торопиться.

– Так получилось. Я не виноват.

– Не надо было пить за рулём.

Пётр скрипнул зубами и промолчал.

– А то обиделся, как красна девица, на мента! А тот, может быть, совсем и не при чём!

– То есть как это не причём? Он бабки получил от всей группы.

– А кто тебе сказал, что твои бабки до него дошли? Ты же не ему лично их в руки дал?

– Староста! Вот сволочь! – Пётр в сердцах сплюнул. – Развёл, как последнего лоха!

Молодой человек вдруг подозрительно посмотрел на свою подругу.

– А откуда ты это знаешь?

– На, почитай на досуге. – Девушка вытащила из сумочки сложенные листы бумаги и отдала Петру.

– Чернокнижник? – спросил Пётр.

– Он самый.

– Ну, и как он?

– Пристёгнут ко мне намертво – не оторвёшь.

– Точно?

– Точно, точно.

– Чем же ты его так приворожила?

– Я его познакомила с Жу-жу.

В это время двери гаража открылись, и на пороге появился элегантный молодой человек с сигарой во рту.

– Ой, господин Смит! Проходите пожалуйста. – Пётр поставил на середину гаража единственный стул и накрыл его газетой.

Господин Смит, который, к слову сказать, господином стал совсем недавно, и всего год назад его можно было увидеть в обществе фарцовщиков, которые обращались к нему не иначе, как Серый, лениво сел на предложенный стул.

– Одну минуточку, мы сейчас всё подготовим, – извиняясь, сказал Пётр.

– Ничего, ничего, я подожду.

Смит посмотрел по сторонам, взял с бывшего верстака какие-то листы бумаги и стал читать их.

Наконец Пётр с подругой закончили свою работу и облегчённо вздохнули.

– У нас всё готово, господин Смит, – сказал Пётр.

Однако Смит не реагировал на их слова.

– Пожалуйста, посмотрите, – повторила Катя.

Но Смит так увлёкся чтением, что ничего не слышал. Просидев в полной тишине минут двадцать, он наконец оторвался от чтения и с удивлением посмотрел на хозяина гаража.

– Господин Смит, – опять сказал Пётр. – Мы всё достали, что вы заказывали.

Пётр рукой показал на расставленные иконы.

– Да, да, это потом, – сказал Смит. – Это чьё? – спросил он, показывая на листки.

– Моё, – непонимающе ответил Пётр.

– И ты с этим занимаешься продажей икон?

– Каждый делает деньги, как может.

– Вот деньги, причём, настоящие деньги, – гость указал на то, от чего не мог оторвать взгляда.

– Неужели это хоть чего-нибудь стоит?

– Сейчас идёт война двух идеологий, двух сверхдержав. За твоего Павку Корчагина такие деньги дадут!

– Кто? – не выдержала Катя.

– Да кто угодно! Хоть радиостанция «Свобода», хоть «Голос Америки», хоть «Немецкая волна»! – восхищался Смит. – Посмотри, ведь от их коммунистического идола живого места не осталось!

Смит вдруг подозрительно посмотрел на Петра.

– Так это ты написал?

Пётр, хотел сказать, что нет, но вместо этого сказал:

– Там написано, кто автор.

Смит посмотрел на последнюю страницу и улыбнулся.

– Вижу. Пётр Сапожников.

– И сколько же за это могут заплатить?

– Да уж побольше, чем за этот хлам. – Гость пренебрежительно посмотрел на иконы. – Старые иконы давно все проданы, а этим грош цена.

– К сожалению, ни на радиостанцию «Свобода», ни на «Голос Америки», ни на «Немецкую волну» входа у меня нет.

– Это у тебя нет, – хихикнул Смит, – а у меня есть. Ты будешь выполнять их заказ, а я с тебя поимею маленький процентик.

– Договорились, – сказал Пётр и почему-то посмотрел на Катю.

– Договорились, – подтвердила та.

Гость, правда, не понял, при чём тут была девушка, но ему хватило и того, что согласен был автор.

Смит забрал рукопись и, забыв про иконы, ушёл. А для чего эти картинки были нужны, ведь они действительно гроша ломаного не стоили?

– Ты решил присвоить его имя? – хихикнула Катя.

– Он же присвоил моё, когда поступал в политех!

– Не забудь поделиться с Жу-жу. Без неё он ничего не напишет.

Освободившись от ярлыков и перешагнув из возраста детского в возраст юношеский, душа и тело молодого человека, будто проснувшись от спячки, брала всё от этого мира и впитывала, как губка, без всякого разбора то, что совсем недавно было запрещено. И если душа тянулась к Наташе, то тело целиком и полностью принадлежало Кате.