Роберт Хайнлайн - Двойная звезда

— Вот как?

— Я намерен улечься в постель и оставаться там. Действительно, почему Бонфорт не может «простудиться» и оставаться в постели до тех пор, пока не окрепнет и не сможет начать заниматься делами? Ведь всякий раз, когда я появляюсь на людях, увеличивается вероятность того, что, кто-нибудь заметит неладное. И еще этот идиот Корпсмен постоянно нервирует меня и находит, к чему придраться. Актер не может играть с полной отдачей, если кто-то постоянно бухтит ему под руку. Так что давайте на этом закончим и опустим занавес.

— Успокойтесь, шеф. Отныне я постараюсь держать Корпсмена подальше от вас. Здесь, на Луне, мы вполне можем не мозолить друг другу глаза, не то что на корабле.

— Нет, Родж, я уже решил. Нет, я не собираюсь покидать вас. Я останусь здесь до тех пор, пока мистер Бонфорт сам не сможет встречаться с людьми, — тут я смущенно вспомнил, что Император просил меня не отступать и выразил уверенность в том, что я доведу дело до конца. — Но меня действительно лучше держать в тени, ведь до сих пор все шло нормально, не правда ли? О, они знают — кто-то знает — на церемонию принятия в гнездо явился не Бонфорт. Но они не осмеливаются заявить об этом в открытую, равно как и не могут что-либо доказать. Те же самые люди, возможно, подозревают, что двойник был использован и сегодня, хотя и не уверены в этом — потому что нельзя полностью сбросить со счетов возможность того, что Бонфорт оправился достаточно быстро и смог лично предстать перед императором. Правильно?

Клифтон внезапно смутился. — Боюсь, они полностью уверены, что вы — двойник, шеф.

— Что?

— Мы немного приукрасили состояние дел, чтобы не нервировать вас. Док Кэпек с самого начала был уверен, что только чудо может укрепить его настолько, чтобы он смог сегодня лично явиться на аудиенцию. Это стало ясно при самом первом осмотре.

И те, кто так накачал его, тоже прекрасно знают это.

Я нахмурился. — Значит вы и раньше обманывали меня, когда расписывали, как прекрасно он себя чувствует? Что с ним на самом деле, Родж? Только не лгите.

— Тогда я говорил чистую правду, шеф. Именно поэтому и предложил вам повидаться с ним — хотя и был рад, что вы отказались от встречи. — И добавил: — Может быть, вам действительно стоит повидаться с ним и поговорить?

— Ммм... Нет. — У меня были достаточно веские причины избегать этой встречи. Если уж мне придется где-нибудь появляться под видом Бонфорта, так пусть уж хоть подсознание не сыграет со мной какую-нибудь дьявольскую шутку. Я должен был исполнять роль совершенно здорового человека. — Родж, но ведь то, что вы сейчас сказали еще более подтверждает мою правоту. Если уж они даже сегодня были совершенно уверены, что во дворце присутствовал двойник, то я не могу рисковать появляться где-нибудь еще раз. Сегодня они застигнуты врасплох — а может быть, просто не имели возможности разоблачить меня при сложившихся обстоятельствах. Но в дальнейшем они могут сделать это. Они могут придумать что-нибудь такое, какое-нибудь испытание, полностью изобличить меня. И тогда фью-ю-ю! Ведь подобные игры стары, как мир. — Я немного подумал. — Так что я считаю, мне только полезно будет «поболеть» некоторое время. Билл прав: пусть лучше это будет «пневмония».

Сила внушения такова, что на следующее утро я проснулся с насморком и болью в горле. Доктор Кэпек нашел время заняться мною, поэтому к вечеру я снова чувствовал' себя человеком. Тем не менее, он издал бюллетень о состоянии моего здоровья, который гласил, что мистер Бон-форт «подхватил вирусную инфекцию». Учитывая то, что лунные города полностью герметичны и снабжаются кондиционированным воздухом, никто особенно и не опасался тяжелых заболеваний: по крайней мере, ни одна живая душа не попыталась посетить меня. Четыре дня я ничего не делал, только читал книги из личной библиотеки Бонфорта. Хранились там и некоторые его бумаги. Я тоже просмотрел их и сделал для себя открытие, что политика и экономика могут быть увлекательнейшим чтением: раньше я как-то не верил в их реальность. Император прислал мне цветы, выращенные в дворцовой оранжерее. Может быть, они действительно предназначались мне?

Кто знает? Я бездельничал и наслаждался роскошью быть Лоренцо или даже просто Лоуренсом Смифом. И заметил, что стоит кому-нибудь войти, как я мгновенно вхожу в роль. Происходило это автоматически, и я ничего не мог с собой поделать. Хотя это было ни к чему, так как ко мне никто, кроме Пенни и доктора Кэпека обычно не входил, если не считать единственного визита Дэка.

Но даже и подобное развлечение со временем надоедает. На четвертый день я устал от своей комнаты, как уставал от долгого ожидания в приемных продюсеров. Да еще почти полное одиночество...

Никто не беспокоился обо мне; Кэпек заходил очень редко, и визиты его носили сугубо профессиональный характер, а визиты Пенни были очень редкими и краткими. К тому же она перестала называть меня «мистер Бонфорт».

Когда ко мне явился Дэк, я очень обрадовался. — Дэк что новенького?

— Ничего особенного. Разрываюсь между текущим ремонтом «Томми» и помощью Роджу в его закулисных махинациях. Провести эту кампанию ему удастся, видно, только заработав попутно язву желудка.

Он сел. — Политика!

— Хммм... Дэк, а как вы оказались замешаны во все это? Раньше я считал, что космонавты так же аполитичны, как и актеры. А уж вы в особенности.

— С космонавтами дело обстоит не так просто. Они и интересуются политикой, и в то же время нет. В большинстве случаев их совершенно не волнует, как действует вся эта чертова кухня, пока они могут спокойно перебрасывать какой-нибудь хлам с планеты на планету. Но ведь груз нужно иметь, а это значит иметь торговлю, а выгодная торговля — это свободная торговля, при которой любой корабль может лететь туда, куда ему вздумается, и не опасаться всяких таможенных глупостей и районов с ограниченным допуском свободы! И вот тебя уже засосало, и ты уже по уши влез в политику. Что касается меня, то я начал с того, что потихонечку пробивал «постоянные перевозки» — добиваясь того, чтобы во время рейса между тремя планетами пошлина не взималась дважды. И, конечно же, это оказалось в программе мистера Бонфорта. Одно потянуло за собой другое, и вот я уже шкипер его яхты на протяжении последних шести лет, а заодно представляю в Ассамблее своих товарищей по профессии в полном соответствии с их желаниями. — Он вздохнул. — Впрочем, я и сам не очень-то понимаю, как все это произошло.

— Так значит, вы собираетесь бросить все это? Вы, конечно-же, не стали выставлять свою кандидатуру на пере-избрание на следующий срок?

Он уставился на меня. — Что? Братишка, ведь тот, кто не занимается политикой, просто не живет по-настоящему!