Роберт Хайнлайн - Двойная звезда

– Вы сошли с ума!

– Совершенно вне себя от душевных терзаний и ужаса, дружище...

– Но... на самом деле все было не так.

– Неужто? Мне кажется, что мой рассказ будет звучать более убедительно, чем ваш. Я-то ведь знаю, из-за чего все это произошло, а вы нет. Знаю всё о вас, а вы обо мне - ничего. Например… – и он упомянул пару деталей из моего прошлого, которые – я мог бы поклясться в этом – давно похоронены и забыты. Ну ладно, я действительно раз спекульнул акциями, хотя это и против семейных традиций – но ведь надо же человеку как-то зарабатывать на хлеб насущный. Но уж эта история с Бебо: это уж просто нечестно. Тогда я понятия не имел, что она несовершеннолетняя. А что до этого счета из отеля, то ведь это просто дико - рассматривать неплательщика наравне с вооруженными грабителями – просто какой-то провинциальный подход к законам у этих ребят с Майами-Бич. Разумеется, если бы у меня были деньги, я бы обязательно заплатил. А взять к примеру этот несчастный случай в Сиэтле – так ведь я все время пытался сказать, что Дэк, конечно знает удивительно много о моем прошлом, но трактует все это как-то не так. Всё-таки я…

– Так вот я и говорю, – продолжал тем временем Дэк, – что мы сейчас подойдем к нашему уважаемому жандарму и облегчим душу. Ставлю семь против двух, что знаю, кого первого из нас отпустят на поруки.

Поэтому мы отправились дальше и прошли мимо копа. Он как раз был поглощен разговором с дежурным администратором за барьером, они не обратили на нас внимания. Дэк вытащил из кармана две карточки, на которых значилось: «ПРОПУСК НА ПОЛЕ – РАЗРЕШЕНИЕ НА ОБСЛУЖИВАНИЕ – Стоянка К-127» и сунул их в монитор. Машина изучила их, и на экране появилась надпись, рекомендующая нам взять машину на верхнем уровне, код Кинг-127: дверь распахнулась, давая нам пройти, и сразу же закрылась за нами, а механический голос произнес:

–Соблюдайте, пожалуйста, осторожность, строго следуйте указаниям предупредительных надписей о радиоактивной опасности. Администрация не несет ответственности за несчастные случаи на взлетной полосе.

Усевшись в машину, Дэк набрал на пульте совершенно другой код; она развернулась и въехала в подземный туннель, идущий куда-то под взлетным полем. Мне теперь было все равно, можно больше не дёргаться.

Как только мы вышли из машины, она снова развернулась и поехала в обратном направлении. Передо мной была лестница, конец которой исчезал где-то в стальном потолке над нами. Дэк подтолкнул меня к ней.

– Поднимайтесь первым.

В потолке был круглый люк с надписью: «РАДИАЦИОННАЯ ОПАСНОСТЬ – оптимальное время 13 секунд». Написано было мелом. Я остановился. Детей я, конечно, заводить не собирался, но всё же я ведь не дурак. Дэк улыбнулся и сказал:

– Ну что, забыли одеть свои освинцованные штаны? Открывайте люк и сразу же по лестнице поднимайтесь на корабль. Если не будете долго чесаться, то на все уйдет не более трёх секунд.

Кажется, мне удалось проделать всё это секунд за пять. Футов десять мне пришлось подниматься под открытым небом, а затем я нырнул во входной люк корабля. Несся я, перепрыгивая через три ступеньки.

Ракета была довольно маленькой. По крайней мере рубка управления оказалась очень тесной, а снаружи осмотреть корабль не удалось. Единственными космическими судами, на которых я когда-либо летал, были лунные челноки «Евангелина» и ее близнец «Габриэль». Это было в тот год, когда я неосторожно принял предложение выступить на Луне вместе с несколькими другими артистами – наш импресарио придерживался мнения, что жонглирование, хождение по канату и акробатические номера при лунном тяготении, которое составляет лишь одну шестую земного, пройдут куда успешнее. Все это было верно, если бы нам дали возможность свыкнуться с лунным тяготением, но в контракте, к сожалению, это совершенно не предусматривалось. Чтобы вернуться назад, мне пришлось прибегнуть к милости Фонда Нуждающихся Путешественников, при этом я оставил на Луне весь свой гардероб.

В рубке находились два человека: один лежал на противоперегрузочной койке, поигрывая каким-то переключателем, второй совершал непонятные манипуляции с отверткой. Тот, что лежал на койке, взглянул на меня и ничего не сказал. Второй повернулся, на лице его отразилось беспокойство, и он тревожно спросил, игнорируя меня:

– Что с Джоком?

Дэк как будто вылетел из люка позади меня.

– Нет времени! – рявкнул он. - Вы компенсировали его массу?

- Да.

– Нам разрешили взлет? Кто говорил с диспетчерской?

Человек на койке лениво отозвался:

– Я сверяюсь с ними каждые две минуты. С диспетчерами все в порядке. Осталось сорок… ээ-э… семь секунд.

– Рэд, выметайся с койки! Живо! Мне еще надо проверить приборы!

Рэд лениво выбрался из койки, а Дэк шумно плюхнулся в неё. Второй человек устроил меня на другой койке и пристегнул ремнем. Затем он повернулся и направился к выходному люку. Рэд последовал за ним, потом остановился и обернулся к нам.

– Билеты, пожалуйста! – добродушно сказал он.

– О, дьявольщина! – Дэк ослабил ремень, полез в карман, вытащил два полевых, пропуска, с помощью которых мы попали на борт и вручил их.

– Благодарю! – ответил Рэд. – Увидимся в церкви. Ну, горячих двигателей и всего такого. – И он с ленивым изяществом исчез; я услышал, как захлопнулся входной люк. Дэк ничего не ответил на прощание. Его взгляд был сосредоточен на компьютере, и он что-то осторожно подстраивал и регулировал.

– Двадцать одна секунда, – сказал он мне. – Предупреждения не будет. Убедитесь, что руки находятся внутри койки и тело расслаблено. И ничего не бойтесь.

Я сделал, как было сказано, и принялся ждать. Мне казалось, прошли целые часы, напряжение внутри меня росло и становилось чуть ли не физически ощутимым. Наконец я не выдержал и спросил:

– Дэк?

– Заткнись!

– Я только хотел узнать, куда мы летим?

– На Марс. – Тут я увидел большой палец, нажимающий на красную кнопку, и потерял сознание.

Ну что смешного в том, что человеку плохо?! Эти болваны с желудками из нержавеющей стали всегда смеются – держу пари, что они рассмеялись бы даже если бы их бабушка сломала обе ноги.

Конечно же, как только прекратилось ускорение и корабль перешел на свободный полет, у меня началась болезнь. Тошнило меня недолго - желудок был почти пуст – я ничего не ел с самого утра. После этого я лишь чувствовал себя глубоко несчастным. С другим кораблем мы встретились через час сорок три минуты, но мне, как настоящему наземнику, это время показалось тысячью годами, проведёнными в чистилище.

Правда, надо отдать должное Дэку; он не смеялся. Дэк был профессионалом и отнесся к реакции моего организма со снисходительностью медсестры с рейсового корабля, а вовсе не так, как обошлись бы со мной тупоголовые и горластые пустомели, с которыми вы могли бы познакомиться, если бы путешествовали на лунном челноке. Моя бы воля, эти здоровые лоботрясы быстренько бы очутились в открытом космосе, не успел бы корабль лечь на орбиту. И там, в вакууме, нахохотались бы себе до смерти.