Кристофер Прист - Опрокинутый мир

— Какое отношение имеет к этому очередная транзорная связь?

— Некоторые члены персонала желают наблюдать сеанс связи в полном объеме. Ведь на сей раз это настоящая связь, не так ли?

— В отличие…?

— От тех случаев, когда вы запираетесь в своем кабинете Бог знает с какой целью. Мы знаем, что транзор работает всего один раз в четыре недели, Уинтер. И что реальное время обсерватории имеет смещение по отношению к земному на базе 4-недельного цикла.

— Каким образом вы узнали об этом?

— Мы не окончательно во власти прихотей контроллеров, — сказала Клэр. — У нас остались кое-какие способности понимать, что происходит.

— Что-то не очень верится, — возразил я. Очень удобно быть единственным, кто осведомлен о происходящем в действительности. Но теперь дело выглядело так, что и другие члены персонала обсерватории кое-что знают.

— Слушайте, Уинтер, — заговорил Дженсон. — Неужели вы не допускаете, что нам известна истинная ситуация? Вы не командуете обсерваторией, нам это известно.

— Но я держу под контролем информацию, напомнил я ему.

Дженсон нетерпеливо отмахнулся:

— Время вышло, — возразил он. — Нам надоело сидеть в этой клетке. Теперь мы точно знаем, что происходит, а пребывание здесь по неведомой нам причине просто возмутительно. У некоторых остались семьи на Земле… где заварилась страшная каша. Нет ничего неестественного, что нам хотелось бы соединиться с ними. Есть очень назойливое ощущение, что если на Земле вспыхнула война, мы застрянем здесь. Все говорит о том, что с этим экспериментом пора кончать.

Ко мне подошла Клэр. Она взяла меня за руку. В ее прикосновении было что-то неуловимо чужое, но и вместе с тем успокаивающее.

— Мы должны выбраться отсюда, Дэн, — сказала она. — Это важно для нас обоих.

Я попытался встретить ее взгляд холодно; картина жены в объятиях Кверрела еще была очень свежа в памяти.

— Вы утверждаете, что вам известна суть происходящего. У меня нет в этом уверенности.

Дженсон возразил:

— Дело не только во мне. В курсе дел каждый член персонала. Здесь не о чем спорить.

— Я и не спорю.

— Замечательно. Но, ради Бога, давайте забудем официальную версию о наблюдении за жизнью другой планеты.

По манере речи Дженсона я понимал, что он не пытается выудить у меня точную информацию… хотя в других обстоятельствах мотивация подобного поведения вполне могла уложиться в рамки проводимого эксперимента. Скорее он исходил из предположения, что мы оба живем под дурацким колпаком, оба об этом знаем и оба должны от него избавиться.

— Ладно, — ответил я. — Мы не на другой планете. Как вы думаете, что такое эта обсерватория?

— Мы не думаем, — сказала Клэр. — Мы знаем.

Дженсон поддакнул:

— Мы знаем, что ожидалось, будто мы своим поведением подтвевдим возможность ряда внушенных реакций на заранее запрограммированное стимулирование. Научные отчеты, которые мы передавали вам для отправки на Землю, имели смысл только с точки зрения того, насколько хорошо мы реагируем, а не как именно. Мы также знаем, что очень большое число предполагаемых особенностей обсерватории искусственны, но нам перед отправкой внушали обратное.

— Хорошо, — согласился я, — придется признать и это.

— Чего мы действительно не знаем, так это истинной цели эксперимента, поэтому существует несколько догадок, смысл которых в том, что мы — какая-то контрольная группа. Точно так же, как нам говорили, что данное исследование моделируется земными компьютерами, сами мы являемся моделью какой-то другой экспедиции… может быть даже на другой планете. Или экспедиции, которую намереваются послать на другую планету.

Я не имел представления, каким образом им стало это известно, но Дженсон был очень недалек от истины.

— Проводится и еще какой-то эксперимент, но о нем у нас нет никаких догадок. Мы, тем не менее, думаем, что к его проведению имеете отношение вы; этим и объясняется ваше здесь присутствие.

— Как вы до этого докопались? — спросил я.

— С помощью дедукции.

— Но остается одна вещь, — сказал я. — Вы предполагаете покинуть обсерваторию. Вы знаете, что вас ждет снаружи?

Клэр посмотрела на Дженсона и тот засмеялся.

— Кварталы офисных зданий, мотели, смог, трава… Не знаю, все что хотите.

— Если вы попытаетесь выйти за пределы обсерватории, то погибните, — сказал я. — Снаружи абсолютно ничего нет. Ни воздуха… и уж во всяком случае, ни травы, ни смога.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мы на Луне, — ответил я. — На спутнике Земли. Вы были правы во всем, до чего додумались… но в этом ошиблись. Обсерватория на Луне.

Они обменялись взглядами.

— Я не верю, — сказала Клэр. — Мы не покидали Землю. Об этом знают все.

— Я могу доказать, — сказал я.

Я повернулся к находившейся позади меня нише для запасных деталей и достал с полки какую-то стальную тягу. Подержав ее перед ними, я позволил железяке упасть. Она плавно полетела к полу… сила тяжести на Луне в шесть раз меньше земной.

— Что это доказывает? — сказал Дженсон. — Вы уронили железку. Ну и что?

— То, что на нас действует лунное гравитационное поле.

Дженсон поднял тягу и бросил снова:

— Неужели вам кажется, что она падает медленно? — спросил он.

Я кивнул.

— А вам, Клэр?

— По-моему, совершенно нормально. — Не нахмурилась ли она немного, отвечая ему?

Я взял Дженсона за плечи и толкнул. Он немного качнулся назад, но устоял на ногах.

— На Земле, — сказал я, — вы грохнулись бы на пол.

— На Луне, — ответил он, — вы не могли бы толкнуть меня с земной силой.

Мы поднимали тягу и бросали ее на пол снова и снова. Каждый раз она плавно опускалась и, упав на пол, два-три раза подпрыгивала с легким звоном. И все же они продолжали утверждать, что мы находимся в условиях нормальной гравитации.

До эскалации возникших на Земле проблем планировалось проведение одной космической экспедиции. Я не знал, куда именно предполагалось ее направить и каким образом намеревались осуществить эту доставку. Мне только было известно, что членам экспедиции предстояло жить и работать в мобильной лаборатории, оснащенной многогранным оборудованием для проведения экологических исследований.

Обсерватория Жолио-Кюри была практическим шагом этой программы — ее предусмотрительно разместили в относительно недоступном кратере Луны, умышленно сделали все возможное, чтобы сбить с толку оказавшихся в ней людей и заставить их поверить, что они работают на чужой планете.

Их так старательно психологически обусловили, что до настоящего момента ни один даже не задавался вопросом о назначении этой миссии и не делал предположений о ее истиной цели. То, что они принимали за жизнь неизвестной планеты, было всего лишь заранее снятыми кинофильмами, слайдами или записями звуков. Подопытными в обсерватории были сами наблюдатели этого «инопланетного мира».