Павел Корнев - Сиятельный

– И вы можете поступить так с любым?

– Нет, господин Левинсон. Разумеется, нет.

– Просто Исаак, если не возражаете.

– Нет, Исаак, ни с кем другим этот фокус бы не прошел.

– Позвольте узнать почему?

– Филипп в детстве чуть не утонул в пруду, его едва откачали. Об этом мне рассказал его брат-близнец. Подобное происшествие не могло не наложить на человека свой отпечаток. Я просто воспользовался этим знанием, только и всего. Таков мой талант.

– Ах, вот оно что! – заулыбался банкир. – Графу, так понимаю, вы тоже пытались наступить на больную мозоль?

– К сожалению, неудачно, – поморщился я и вслед за собеседником забрался в ландо.

Мы уселись друг напротив друга, кучер встряхнул поводьями, и экипаж тронулся с места. Рессоры мягко скрадывали неровности проселочной дороги, толстые каучуковые колеса легко перекатывались через камни и ямы, тряска почти не ощущалась.

– Содовой? – предложил банкир, открывая дорожный ящик.

– Не откажусь.

Господин Левинсон достал сифон, наполнил стакан искрящейся на солнце водой и протянул мне.

– Мы возвращаемся в город, – сообщил после этого банкир. – Составите мне компанию или сойдете у станции?

Я сделал несколько глотков, смывая неприятный привкус, закинул в рот мятный леденец и без обиняков заявил:

– Это зависит от предмета вашего интереса ко мне, Исаак.

– Видите ли, виконт, – мягко улыбнулся банкир, – я оказался в чрезвычайно щекотливой ситуации. В обычных обстоятельствах уже к концу дня вы получили бы драгоценности вашей усопшей бабушки, но свидетельство о смерти – вашей смерти! – связало мне руки. Граф пригрозил судебным иском и, надо сказать, у него имеются для этого все основания.

– И что теперь делать?

– Вам придется аннулировать свидетельство о смерти через суд. К сожалению, процесс может затянуться на долгие годы.

– Проклятье! – не удержался я. – И все из-за какой-то фальшивки!

– Вряд ли есть способ доказать, что документ был оформлен задним числом.

Я кивнул.

Согласно имперскому уложению о без вести пропавших, признать человека умершим можно уже через год после исчезновения, поэтому у дяди было предостаточно времени, чтобы получить злосчастное свидетельство на абсолютно законных основаниях. И пусть заблаговременно он этого сделать не удосужился, реальных доказательств допущенных злоупотреблений мне не найти.

– Леопольд, кто-то знал вас до… – Исаак запнулся, но все же продолжил, – того трагического происшествия?

– Нет, – качнул я головой. – Графа и графиню взорвали анархисты; это случилось незадолго до того, как нас… прокляли. Все слуги погибли в ту самую ночь, а отец скончался шесть лет назад. Я и вернулся только после этого…

– Родственники с его стороны?

– Никого не осталось, – уверил я собеседника. – Только дядя, чтобы его…

– На поддержку графа вам рассчитывать не приходится, – мягко улыбнулся иудей.

Я поморщился и вновь поинтересовался:

– Исаак, какой у вас ко мне интерес?

– Можете сказать, сколько у вас накопилось долгов? – удивил меня банкир неожиданным вопросом. – Точная сумма не имеет значения, важен порядок цифр.

– Тридцать или сорок тысяч, – ответил я, поскольку не видел в этом особого секрета. – Точно не больше сорока.

– За шесть лет накопить столько долгов? – с уважением посмотрел на меня господин Левинсон. – Да у вас талант!

Я только рассмеялся.

– Большая часть этой суммы досталась мне от отца, да и процентов за эти годы набежало немало.

– Это делает вам честь, но вы могли отказаться нести ответственность по его обязательствам.

– Не мог. Папа имел обыкновение занимать под мое наследство, а его партнеры, – я вздохнул, – не из тех, кто мирится с потерей подобных сумм.

– И вы заложили дом, который ничего не стоит из-за карантина, с условием выплаты основного долга и процентов после получения контроля над семейным фондом?

– Именно.

– А поскольку в прошлом месяце вам исполнился двадцать один год, кредиторы начинают проявлять нетерпение?

Я кивнул.

– Думаете, – задумчиво произнес банкир, – как они отреагируют, когда граф выставит вас самозванцем на основании имеющегося у него свидетельства о смерти?

– Как отреагируют? Нервно! – ухмыльнулся я, вспомнил о китайском ростовщике и поморщился. – У меня, впрочем, тоже седых волос прибавится…

Господин Левинсон откинулся на спинку скамьи и какое-то время отстраненно наблюдал за ярко-желтым полем люцерны, по которому резкие порывы ветра гнали темно-зеленые волны.

– Если Банкирский дом выкупит ваши долги, – произнес он некоторое время спустя, – скажем, по десять сантимов за франк, как вы отнесетесь к этому?

– Думаю, – рассмеялся я, – нам с вами есть что обсудить!

В город вернулись уже под вечер. И путь был неблизкий, и на одном из железнодорожных переездов пришлось дожидаться, пока к побережью проползет неповоротливая гусеница бронепоезда, щерившегося во все стороны орудийными стволами, мортирами и спаренными зенитными пулеметами.

Но по поводу потерянного времени я нисколько не сожалел, ведь господин Левинсон оказался не только интересным собеседником, но и толковым финансовым консультантом. За время поездки сорок тысяч моих долгов усохли до совершенно несерьезных четырех тысяч франков, и даже запрошенные банкиром две тысячи комиссионного вознаграждения не казались чрезмерными для столь щекотливой и запутанной ситуации.

Впрочем, основной интерес Исаака заключался не столько в получении единовременной выгоды, сколько в управлении моими активами после наследования семейного фонда. Я против этого нисколько не возражал.

– Если вас все устраивает, – заявил под конец поездки банкир, – предлагаю заехать в банк и подписать все документы прямо сейчас. У нас не останется времени на раскачку после того, как дядя объявит вас самозванцем.

– Не возражаю, – легко согласился я.

Экипаж теперь катил по окраине Нового Вавилона, и кучер внимательно посматривал по сторонам, всякий раз загодя придерживая лошадей, когда через проезжую часть бросался очередной бестолковый пешеход. А на одном из перекрестков он вдруг свернул с широкого проспекта и направил ландо в объезд мрачного здания мануфактуры с лесом чадивших на крыше труб. После этого дорога пошла под уклон и вскоре нырнула в туннель, на стенах которого протянулись цепочки электрических лампочек.

Цокот подков отдавался долгим эхом, и мы помчались к тусклому пятну света на выезде. Там ландо разминулось с тяжело нагруженным возом и вывернуло на незнакомую улицу, где едкий запах гари враз продрал глотку и заставил закашляться.

Банкир заблаговременно прикрыл низ лица надушенным платочком и предупредил: