Павел Корнев - Бессердечный

Обезглавленное тело, из страшных ран которого не вылилось ни капли крови, на секунду замерло на месте, а потом с шумом растянулось на полу. И сразу перестало ощущаться присутствие выходца из преисподней.

– Лео, крайне унизительно узнавать от посторонних, что ты у человека не первая, – тягуче произнесла Елизавета-Мария. – Какие между нами могут быть секреты?

Прежде чем я успел ответить, содрогнулся дом. Полетели на пол часы и картины, рухнул, едва не придавив меня, буфет, закачались люстры, а по стене гостиной и вовсе побежала широкая трещина. Затем новый, еще более сильный удар проломил пол, и тот встопорщился частоколом выломанных досок.

Елизавета-Мария проворно отскочила от опасного места и ухватилась для надежности за каминную полку, но из дыры вдруг взметнулось лоснящееся слизью щупальце. Оно обвилось вокруг девушки, оглушило ее ударом о шкаф и вышвырнуло на улицу через пролом обрушенной стены.

Я метнулся в коридор; омерзительная конечность демонического создания врезалась в простенок и легко пробила его, словно он был сделан из раскрашенной бумаги. Один из обломков попал в меня и сбил с ног.

Щупальце взметнулось и обрушилось вниз, стремясь расплющить по паркету, промахнулось лишь на пару ладоней и угодило по валявшемуся на полу столовому серебру. Сразу стремительно отдернулось, но уже повалил едкий дым, в один миг гладкая фиолетово-черная кожа набухла десятками сочащихся гноем ожогов.

Особняк сотряс новый удар, пол в гостиной затрещал и выгнулся, демоническое обличье мертвого повара полезло через пролом, выбираясь наружу отвратительной бесформенной тушей. Показалось второе щупальце, разомкнулся зловонный провал пасти.

Но я не отступил. Я знал слабое место этой твари и намеревался дать бой.

Серебро! Я поднял с пола серебряную вилку, массивную, резную, старинной работы, и до боли стиснул ее в кулаке. Демон боялся серебра, а я всегда неплохо ладил с чужими страхами.

В этот момент из прихожей показался лепрекон. Высунув от натуги язык, он втащил в дверь чемодан с передатчиком Александра Дьяка, расстегнул ремни и хрустнул пальцами, намереваясь запустить передачу.

– Не смей! – рявкнул я, не зная, как далеко достают электромагнитные волны. Во мне еще теплилась надежда убить одним выстрелом двух зайцев.

Я отвлекся лишь на миг, но немедленно за свою оплошность поплатился. Одно из щупалец скользнуло в коридор, оплелось вокруг моей лодыжки и потащило в гостиную, прямиком в объятия демона. Резкий рывок не оставил шансов устоять на ногах, я рухнул навзничь, но сразу перевернулся на живот и вцепился свободной рукой в дверной косяк.

Пустое! Хватка потусторонней твари оказалась слишком сильна.

Пальцы начали соскальзывать, тогда я опустился, изогнулся и со всего маху всадил вилку в охватившую ногу щупальце. Серебряные зубцы глубоко вонзились в осклизлую плоть, новый рывок едва не стянул с меня сапог, но боль вынудила демона отдернуть конечность и беспорядочно забить ею по стенам в попытке освободиться от ненавистного металла.

Пользуясь моментом, я поднялся с колен и заполонил весь свой разум мыслями о расплавленном серебре, что очищающим валом польется сейчас в подвал. Талант будто острое копье швырнул этот образ в демоническое создание, и восставший из мертвых повар на несколько секунд замер, ввергнутый в шок ужаснувшей его картиной.

Замешательство не продлилось долго, вскоре разбухшая туша вновь рванулась из подвала, да так, что сотрясся весь дом, но к этому времени с улицы на выручку мне вернулась Елизавета-Мария. Пробираясь по обломкам с растрепанными рыжими кудрями и саблей, она удивительно походила на легендарных северных валькирий, и я дал отмашку лепрекону с некоторой даже долей иррационального сожаления:

– Запускай!

Девушка перерубила метнувшийся к ней отросток; коротышка передвинул рубильник, и я рванул прочь, спеша укрыться в коридоре. Демоническое воплощение повара запульсировало призрачным огнем в такт передаваемым в эфир сигналам Морзе, и сигналы эти болью отозвались у меня в голове:

Короткий-длинный-длинный-короткий…

Электромагнитные импульсы рвали разбухшее тело выходца из преисподней, размывали его, лишали реальности. Оно сотрясалось все сильнее и сильнее, сначала стало полупрозрачным, а потом вдруг исчезло в ослепительном всполохе света. Призрачные голоса взвыли в моей голове ужасающим хором, на миг я просто ослеп из-за разлившегося кругом сияния, а когда очнулся, то почему-то оказался стоящим на коленях в дверях гостиной.

Хоть убейте, не помню, как это произошло.

По дому расходился запах горелой изоляции и крепкого табака, я попытался оглянуться, но шея затекла, словно пробыл в этой неудобной позе не один час. Встать получилось с трудом.

Я осторожно подступил к пролому в полу, глянул в подвал и с облегчением перевел дух, обнаружив внизу один только лед. Демон сгинул без следа, не осталось даже потеков лившейся с него слизи. И что самое главное – больше не ощущалось присутствия заполонявшего дом проклятия. Совсем.

– Драть, хана шарманке! – объявил сидевший на чемодане лепрекон и выкинул окурок самокрутки на пол. – Доигрались…

Я кивнул и вдруг замер, заметив Елизавету-Марию. Вопреки моим чаяниям, электромагнитные колебания не отправили суккуба в ад.

Проклятье!

Но тут Елизавета-Мария отняла от лица залитые кровью ладони, и на меня уставились бельма слепых глаз. Девушка перестала быть сиятельной, потусторонняя сущность покинула ее, и это напугало до полусмерти.

Я создал в голове этот образ, но воплотиться в реальности ему позволила сила суккуба. Теперь же инфернальное создание оказалось изгнано прочь, а Елизавета-Мария не развеялась, она стала обычной девушкой! Демонический шарм больше не окружал ее обольстительным флером, вместо роковой красотки возникла юная женщина, милая и симпатичная. Милая, симпатичная и слепая.

– Что происходит? – произнесла Елизавета-Мария, опровергнув мои предположения о полной потере рассудка. – Что происходит?

Девичий голос прозвучал непривычно беззащитно, словно говорил другой человек, а когда я попытался взять Елизавету-Марию за руку, она вдруг вырвалась и закричала:

– Не прикасайся ко мне!

– Успокойся! – потребовал я, но девушка попятилась, а потом и вовсе убежала по коридору, слепо натыкаясь на мебель.

Преследовать ее я не стал. Просто не знал, как себя теперь вести. Пусть и добился своего, но почему-то не давала покоя совесть.

Лепрекону тоже стало не по себе; он закурил новую самокрутку и озадаченно протянул:

– Драть, ситуация!

Я молча отпихнул коротышку и склонился над аппаратом, нестерпимо вонявшим горелой электрической проводкой. Лепрекон обиженно насупился и отправился бродить по особняку, а мне пришлось извлекать из чемодана оплавленную электрическую батарею; сам передатчик, к моему несказанному облегчению, выглядел неповрежденным.