Анатолий Курчаткин - Счастье Вениамина Л.

— Да ну неужели же… — пробормотал Вениамин Л.

— Что «неужели же»?

— Неужели до такого дебилизма может дойти?

— Так я и говорю! — воскликнул врач. — Все прочее что, не дебилизм? Дебилизм, чистый дебилизм!

Теперь Вениамину Л. хотелось ответить ему. Но он удержался. Посидеть бы тебе в тех подвалах, только произнес он про себя.

Врач закончил накладывать швы, бросил иглу в ванночку к остальным инструментам и пошел из операционной в кабинет.

— Завершите тут с ним, пока я писаниной занимаюсь, — бросил он на ходу медсестре.

Медсестра обработала кожу вокруг швов тампоном со спиртом, наложила марлевую салфетку, подклеила ее и позвала Вениамина Л.:

— Идемте.

Врач в кабинете за своим столом быстро бегал ручкой внутри бумажного разграфленного складня. Видимо, делал описание произведенной Вениамину Л. операции.

— Вот, оформите, — закрыв карточку, перебросил он ее на стол медсестре. Поднялся и двинулся через кабинет обратно в операционную.

Медсестра положила карточку перед собой удобнее, быстро чирканула в углу лицевой стороны какой-то шифр и переместила ручку к середине:

— Имя? Фамилия?

Вениамин Л. на мгновение задержался с ответом. Если бы можно было обойтись без регистрации, он бы предпочел обойтись без нее, не называться. Но как было не назваться?

— Уко, — сказал он.

— Как-как? — сморщась, наставила на него ухо сестра.

— Уко, — повторил Вениамин Л.

Врач, исчезнувший было в операционной, появился в ее дверном проеме вновь.

— Что это за имя? — спросил он.

— Мое имя, — ответил Вениамин Л.

— Это не человеческое имя.

В голосе, каким врач произнес это, была острая металлическая враждебность. А в руках у него, увидел Вениамин Л. со своего места около стола медсестры, откуда-то появился, будто дополняя своей физической реальностью металл голоса, зеркально поблескивающий лезвием скальпель.

— Это мое имя, что я могу поделать, — с покорным отчаянием проговорил Вениамин Л. И полез в карман: — Вот паспорт, хотите посмотреть?

— Возьмите, — приказал врач медсестре.

Медсестра взяла у Вениамина Л. паспорт, раскрыла и прочитала вслух:

— Уко. — Она оторвала глаза от гербовых страниц: — Все, больше ничего. Уко. И имя, и фамилия, и отчество — все вместе.

— Ну-ка, — протянул руку врач.

Медсестра поднялась, отдала ему паспорт, он глянул внутрь, глянул на Вениамина Л., снова посмотрел в паспорт — и снова на Вениамина Л.

— Ты что, из этих? — спросил он. Враждебность в его голосе вспыхнула сабельным клинком, на который упал солнечный луч.

— Что? Из каких «из этих»? — делая вид, что не понял, переспросил Вениамин Л.

Врач, не отрывая от него взгляда, вернул паспорт медсестре и, все так же продолжая держать в руке скальпель наизготовку, дернул повелевающе подбородком:

— Ну-ка открой рот. Покажи зубы.

Вениамин Л. послушно последовал его указанью.

— Расстегни ремень, повернись спиной, — велел врач. И, когда Вениамин Л. выполнил его распоряжение, добавил: — Приспусти штаны!

— Вы хотели удостовериться, что у меня нет хвоста? — спросил Вениамин Л., продемонстрировав врачу свой копчик, вновь повернувшись к нему лицом и принимаясь одеваться. — Удостоверились?

У врача было потерянное, выжженное изнутри смертельным изнеможением, виноватое лицо.

— Простите, Бога ради, — сказал он. — Это уже какое-то сумасшествие. Навязчивая идея. Мне кажется, они начинают превращаться обликом в обычных людей. Или наоборот… Я не знаю. Простите меня, простите!

Вениамин Л. готов был биться об заклад, что проехавший в машине на заднем сиденье с устремленным вперед свинцовым начальственным взором — не кто другой, как глава города. Вениамин Л. ходил к нему на прием, встречался с ним столько раз, что не мог ошибиться. Но как изменился глава города! Какая метаморфоза произошла с ним!

Все его лицо в верхней части резко вытянулось вперед, лоб скосился, образовав с носом одну линию, а нос слился с верхней губой, и над нею теперь жестко торчали в стороны длинные метельчатые усы. Нижняя же часть лица у главы города, начиная с верхней губы, круто утянулась назад, подбородок исчез, челюсть переходила в толстую короткую шею почти без угла, так что граница между ними сделалась практически незаметна. Зато очень заметны сделались уши. Они взлезли вверх, к макушке, заострились и буквально торчали над головой.

Глава города был похож на крысу. Даже не похож, а вылитая, настоящая крыса!

Вениамин Л. ошеломленно проводил глазами пронесшуюся мимо машину и еще с минуту стоял, смотрел в направлении, в котором она исчезла. Как это могло быть, что глава города стал крысой? Ведь он был человеком, совершенно точно, что человеком!

Из столбняка Вениамина Л. вывел звон разбитого неподалеку стекла. Он повернулся на звук, — толпа из полутора десятка молодых пасюков, все, как один, в коротких дубленых куртках на резинке внизу, только разного цвета, громила небольшой продовольственный магазин. Они были вооружены увесистыми булыжниками, тяжелыми деревянными дубинками, обрезками металлических труб. Два магазинных окна уже были разбиты, третье разлетелось вдребезги на глазах у Вениамина Л. Сначала в окно полетели булыжники, оно обрушилось со звоном, и те, что были с дубинками и обрезками труб, со сноровистой жадностью бросились оббивать оставшиеся торчать из рамы куски стекла.

Мгновение спустя вся толпа, толкаясь и мешая друг другу, хлынула через разбитые витрины внутрь. «Да здравствует эволюция! Эволюция — мать порядка!» — кажется, что-то вроде такого вырывалось у них при этом из глоток.

Вениамин Л. давно уже не пробовал на зуб никакой нормальной, свежей еды, только одни объедки из мусорных баков, и ноги непроизвольно повлекли его поближе к магазину. От мысли, какой вкуснятиной набит магазин, совершенно свободно доступный для проникновения, рот ему мгновенно наполнило горячей жаждущей слюной.

Навстречу погромщикам из глубины торгового зала, увидел Вениамин Л. в разбитое окно, выскочил хозяин магазина с ружьем в руках.

— Стой! Буду стрелять! — закричал он.

И действительно выстрелил. Предупредительно: вверх, в потолок.

Больше ему не удалось сделать ни единого выстрела. На него, вмиг опустившись на четыре конечности, бросилось сразу несколько погромщиков. Хозяин магазина рухнул под тяжестью их тел на пол и исчез под ними. Только прыгали, толкались, суясь мордами вниз, превратившись в единый живой клубок, повизгивающие погромщики.

Немного спустя один за одним они стали отрываться от клубка, подниматься в рост, и хозяин магазина снова открылся взгляду Вениамина Л. Одежда его была изодрана в клочья, торс, руки, плечи — все обнажено, и все это представляло сейчас сплошную рваную кровавую рану. Вместо лица было кровавое месиво. Вениамин Л. даже не сразу понял, что это лицо: шею хозяину магазина перегрызли до самого позвоночника, и голова его, вывернувшись вбок, лежала на плече — будто красный продолговатый мяч для игры в регби.