Генрих Гаузер - Мозг-гигант

Некоторые из пещер Аладииа, мимо которых он совершал свое невеселое путешествие, оживлялись рубиновым свечением мириадов вакуумных трубок. Другие отливали зеленым или переливались всеми цветами спектра. И не было им ни конца, ни краю, и невозможно было определить, сколько же их уходит вглубь, — все это вызывало представление о беспредельности… После нескончаемых волнообразных качаний эскалатор совершил нечто вроде воздушного прыжка вверх. Опять перспектива полностью изменилась. Теперь казалось, что бегущая эскалаторная лента подвешена к потолку. Сквозь косые боковины эскалатора можно было различить то, что находится внизу.

Голосок Вивиан раздался как раз в ту минуту, когда Ли с трудом сдержал приступ рвоты.

— Сейчас вы пересекаете линию связи с «большим мозгом». Вам предстоит теперь подъем по шейному позвонку, как раз между обоими полушариями, к «среднему мозгу». Великое множество нервных узлов, находящихся под вами, и те, что надвинутся на вас со всех сторон, пока вы не перевалите через гребень позвоночного хребта, — это все ассоциативные узлы. За перевалом они распространяются далее по мозговой оболочке между всеми координационными центрами, идут к центрам формирования и формулирования мыслей, а также ко всем прочим центрам высшей духовной деятельности… Теперь вам станет легче, доктор Ли, — я имею в виду ваше физическое состояние. Будут еще повороты, но уже не такие резкие… О, вы замечательно держитесь, вы мужественный человек. На моем экране вы смотрите совсем молодцом!

Ли знал, что выглядит как огородное пугало в бурю, но был благодарен за ободряющую похвалу. К тому же Вивиан сказала правду: гигантский удав, на котором он так долго скакал, как будто остепенился и повел себя достойнее, что куда более соответствовало его почтенным размерам!

Был миг, когда ему угрожала, казалось, неминуемая гибель: навстречу мчались светящиеся кабели! Но коснулись они лишь прозрачного плексигласа цилиндра, мгновенно погрузив гостя в ореол радужного сияния, и ускользнули назад. Под ним, внизу, проносились многомильные пространства. Создавалось впечатление, будто все эти пространства служат питомниками… для пишущих машинок! Миллионы этих небольших агрегатов изящно и точно строчили что-то свое, нескончаемое, светясь при этом мириадами крошечных огоньков.

Потом пошли новые и новые гигантские помещения; эти кишели карликовыми моторчиками. Даже сквозь плексиглас цилиндра Ли улавливал их пчелиное жужжание. Что они приводили в движение — он заметить не успел. Следующие мили пути среди этих подземных «теплиц» для машин-скороспелок снова прошли во мраке. Только искорки-огоньки, словно трассирующие пули, прорезали бездонный мрак. Подавленный впечатлениями, Ли будто утратил способность воспринимать слова и реагировать на них. Он уже не понимал того, что непрерывно втолковывала ему Вивиан, вроде: «кристаллические элементы», «соленоидные элементы», «нервные волокна», «ворота синтеза» (не путать с «воротами анализа», хотя выглядят они совершенно одинаково!)…

Под водопадом сыпавшихся на него ученых слов ему еще приходилось бороться с дурнотой и тратить на это добрую половину своих душевных и физических сил. Продолжалась мучительная качка; его все еще бросало то вверх, то вниз, и казалось, что ноги вот-вот оторвутся от тела, а плечи превратились в какое-то подобие шарниров, на которых болтались руки… Вдруг он почувствовал, что кабина скользнула на боковой путь. В плексигласовой стенке цилиндра-туннеля возникло отверстие. Изогнутый металлический щит, похожий на нож путевого струга, устремился навстречу, перехватил платформу, затормозил ее и высадил Ли, целого и невредимого, перед дверью с надписью «Центр восприятий 27». Дверь распахнулась. На пороге предстал сам ангел-хранитель, изящно облаченный в наряд сестры милосердия.

— Ну, вот, — произнес ангел, — наконец-то! Как вам понравилась эта небольшая одиссея, если так можно назвать прогулку по нашему «мозгу», доктор?

Ли провел рукой по своей седой гриве. Волосы взмокли и растрепались.

— Спасибо! — ответил он. — Это серьезное переживание. Я насладился сполна. Кстати, Одиссей тоже, вероятно, получил огромное удовольствие от путешествия между Сциллой и Харибдой, когда… оно кончилось! Догадываюсь, что вы — мисс Леги?

— Просто Вивиан для друзей! — произнес ангел, играя глазками и очаровательно посмеиваясь. — Итак, господин Одиссей, вы прибыли к сирене. С тех пор как я впервые увидела вас, мне не терпелось познакомиться с вами поближе!

Ли сощурясь глядел на ангела. Ангел казался успокоительно земным. У него были рыжие волосы. И высокая грудь, которую не мог скрыть даже накрахмаленный халат.

— Мисс Вивиан, — обратился он к ней. — У меня к вам просьба, которая может показаться экстравагантной. Не разрешите ли вы мне… потрогать вас? Не подумайте чего-нибудь худого, дело в том, что-там, где-то внизу, я утратил чувство реального.

— Ну, разумеется, разрешаю, ах вы бедный-бедный! Я-то в точности знаю, какое у вас самочувствие! Пожалуйста, снимите пиджак и галстук, я смеряю вам температуру и давление.

— Давление?

— Ну да, перед испытанием на пригодность.

— Как так — испытанием на пригодность? Разве меня должны подвергнуть?.. — Ученый был совсем сбит с-толку.

— Разумеется, должны! Через это проходит каждый, желающий работать внутри «мозга». Поэтому вы и присланы сюда. Разве вас никто не предупредил? Вот безобразие! Центр восприятий 27 — это попросту здешнее медицинское отделение, как видите!

Приемный покой, где он, так сказать, приземлился, длинный белый коридор, инструменты, блистающие за стеклами шкафов, наряд сестры милосердия — все это весьма напоминало клинику, притом для людей состоятельных. В процедурах, которым ему надлежало подвергнуться, не было ничего необычного. Ли почувствовал знакомый запах карболки, когда в рот ему сунули градусник. Потом его руку обвил резиновый шланг; старательная Вивиан энергично налегла на резиновую грушу, и Ли отчетливо ощутил пульсацию крови.

Потом она повела его к двери с матовыми стеклами. «Э. Ф. Меллич, д-р мед., И. Ц. Бонди, д-р мед.», — гласила надпись. Оба врача встретили доктора Ли со всеми знаками почтительности, смешанной с профессиональной приветливостью. Д-р Бонди — молодой, восточного типа брюнет, д-р Меллич — свежий блондин. Обоим — лет по двадцать пять, оба в коверкотовых костюмах столь безукоризненного покроя, что Ли стало стыдно за свой. Увидев посреди кабинета операционный стол, он поморщился, но тут же начал раздеваться: ему хотелось как можно скорее разделаться с обследованием.

— Нет, нет, раздеваться не нужно, доктор Ли! — со смехом остановили его врачи. — Мы имеем о вас полный медицинский отчет. Он поступил еще сегодня утром. Прислан по нашему запросу Госпиталем королевы Елизаветы в Канберре.