Олег Северюхин - В лабиринтах тёмного мира. Том 2

– Милый, – сказала жена, набирая номер телефона врача, – у тебя уши заросли волосами, и они стали острыми и длинными.

– А уши-то за что? – взвыл про себя Банкир и чуть не заплакал. – Давай сюда водку, – приказал он жене, – и порежь что-нибудь на закуску, сегодня не до работы.

Выпив стакан водки, он захрустел огурцом и стал жевать толстый ломтик колбаски, чувствуя, как чавкает и прихрюкивает от удовольствия.

– Все мы свиньи по жизни, – как-то равнодушно подумал он, – заметив, что и у его жены появилась рыжая щетинка на щеках, а ее красивый курносый носик стал превращаться в обыкновенный пятачок. – Если бы у меня был такой же пятак, то я был не Банкир, а обыкновенный Хряк, у которого денег куры не клюют. А вот интересно, свиньям деньги нужны?

Махнув на все рукой, он снова пошел в ванную комнату и стал причесываться перед приходом врача. Но когда на макушке гребень стал стукать обо что-то твердое, Банкир похолодел:

– Если у меня на голове растут рога, то я не рогоносец и не свинья, а Черт, – и он счастливо засмеялся, от того, что жена ему оказалась верна, а он оказался не кабаном.

Прибывший врач даже не поздоровался.

– Раздевайтесь, – коротко сказал он и приступил к осмотру.

Осмотр был краткий.

– Все понятно, – сказал, – это либо эпидемия, либо биологическая диверсия нашего вероятного противника. Что вчера пили и ели?

– Да ничего не обычного, – сказал Банкир, – все как всегда: виски, фуа-гра, хамон, пармезан…

– Женщины? – спросил врач.

– Упаси меня Бог, – весело сказал пациент, косясь на жену.

– Понятно, – сказал врач, – у министра внутренних дел и директора службы безопасности тоже самое. И на улице полно чертей, у всех обувь сваливается и все чего-то хрюкают, а на улице запах сероводорода, как будто весь город протух. Сидеть дома не рекомендую, чтобы дом не, – и он замялся, подбирая более вежливое выражение, но потом махнул рукой на все условности и сказал просто, – не провонять.

Билбордтаун еще не привык быть столицей Билбордии. Пока резиденция президента не в Билбордтауне, приходится все время оглядываться на ту столицу, где работают параллельные структуры. Министры все в Билбордтауне, а их замы в Борде и вхожи в кабинет премьера, решая те задачи, которые всегда решают министры. Вообщем, ситуация как в прошлые годы в Казахстане: президент в Астане, бывшем Акмолинске и Целинограде, а все министры в Алма-Ате и что хотят, то и делают, но они хотя люди на внешний вид.

Совещание проходило у Банкира. Присутствовали Мент, Чекист и Корепан. Все были похожи друг на друга. Произошла какая-то унификация всех людей.

– Что там у нас в мире деется? – упавшим голосом спросил Банкир.

– В мире все хорошо, – сказал Чекист, – у нас все плохо. Все мировые разведки всполошились и зорко наблюдают за происходящим у нас. Все медицинские центры усиленно работают над сывороткой, препятствующей превращению человека в то, во что постепенно превращаемся мы.

– А во что мы превращаемся? – вставил свои пять копеек Корепан. – У нас вся братва на воле и на киче рогом на всех прет, причем на воле рога выросли меньше, чем на зоне. Все вертухаи в панике, их просто невозможно отличить от зеков, своди всех в баню и потом не разберешься, кто кум, кто мужик, а кто вертухай.

– По информации с мест, – мрачно сказал Мент, – восемьдесят шесть процентов населения заражены и испытывают потрясение от превращений. Мне кажется, что мы должны задействовать все средства массовой информации, чтобы доказать, что все происходящее с нами – это норма, а все оставшиеся в прежнем виде люди – это грешники и носители неправильных генов, отклонение от нормы. Все иконы нужно перерисовать, всех художников бросить на внесение дополнений в картины всех музеев. Копыт там всяких, рогов разной формы и щетины.

– Да как же мы у Рембрандта всем героям будем рога пририсовывать? – возмутился Чекист.

– Ну, с Рембрандтом проще всего, у него там все как настоящие черти выглядят, – сказал Мент, – сложнее будет с портретами власть предержащих и олигархов. Как бы они не взбрыкнули.

– Не взбрыкнут, – сказал Банкир, – иначе они к своим банковским ячейкам и счетам доступа иметь не будут. Хуже будет с попами. Звонил мне местный архиепископ, говорит, что это кара Божья и начало нового Армагеддона. Приглашал в Успенский собор помолиться. Куда мы туда с копытами, хвостами да рогами пойдем.

– Хвостами? – переспросили участники совещания, лихорадочно сунув лапу в штаны и ощупывая отмершие было рудименты на пути перехода от обезьяны к человеку.

– Да, – сказал сокрушенно Чекист, первым закончив обследование своего организма, – лучше бы нам все-таки быть обезьянами, а не теми, во что мы превратились. Уж лучше жить на планете обезьян, чем в сплошном Аду. А как там в старом центре?

– Там действительно настоящий Ад, – сказал Мент, – правительство перешло на закрытый режим работы. Министерство иностранных дел прекратило прием и контакты с иностранными дипломатами. Сотрудники наших посольств и учреждений оказались зараженными и самолетами МЧС эвакуируются на родину во избежание создания нежелательного имиджа нашей страны. Выходцы из Билбордии и из СССР тоже заболели неизвестным синдромом.

– А они-то почему? – спросил Банкир.

– Советский синдром оказался сильнее, чем мы предполагали. Несмотря на гражданство тех стран, выходцы с нашей родины не избавились от синдрома победителей и ненависти к тем, кто не молятся на них за прошедшую победу, а поэтому и они стали такими же как мы, с рогами и копытами, – сказал Чекист. – Наши аналитики делают вывод о том, что либералы, национал-предатели и пятая колонная не подвержены общему синдрому. Как заговоренные. Вот это еще раз доказывает, что они настоящие враги и предатели, иначе они были таким же, как и мы.

– Как рейтинги у руководителей? – спросил Мент.

– Выше, чем обычно, – сказал Чекист, – отмечается высочайшее единение руководящего звена и народа, объединенного общей бедой. Все телевизионные каналы переходят на круглосуточное вещание программ «Воскресный вечер с кисельными соловьями», к этой же программе приурочены показы новых мод и обмен опытом житья в новых условиях. Уличные корреспонденты будут снимать избиения пятой колонны, которые не пожелали присоединиться к абсолютному большинству и тем самым бросили вызов новому гражданскому обществу. Раньше его не было, а сейчас стало. То есть – появилось. На кого мы пальцем покажем, того наше гражданское общество и уничтожит. Кстати, в Северной Корее тоже много наших сторонников, они перестали жрать собак и перешли на обыкновенные помои. Таких отщепенцев, как наши либералы, у них остались единицы, и они скоро исчезнут как вид.