Олег Северюхин - В лабиринтах тёмного мира. Том 2

– Тааак, – угрожающе протянул президент, – за двенадцать лет либо ишак сдохнет, либо всенародно избранный того?

– А другого выхода нет, – вдруг оживился ближний помощник. – Либо революция, либо перестройка. И за эти двенадцать лет нам нужно исчезнуть так, чтобы никто нас не нашел.

– А ты чего разошелся? – осадил его президент. – Тебе придется садиться в мое кресло и защищать нас грудью дол тех пор пока усидишь хотя бы до первого срока, и не вздумай отказываться от второго срока, если даже я тебя сильно попрошу. Понял меня?

– Понял, – сказал ближний помощник и поник головой, соображая, чем это для него аукнется в будущем.

– Итак, – подвел итого президент, – объявляем вторую перестройку. Никакого сухого закона. Цены на водку нужно снизить на треть и увеличить ее производство, чтобы не было убыли в бюджете. Для среднего класса организовать производство собственного виски, чтобы всякие там белые лошади и баллантайны под ногами у нас не путались. Соберите корреспондентов президентского пула для моего заявления.

Через час все средства массовой информации взахлеб рассказывали, что горячо любимый президент, имеющий поддержку восьмидесяти девять процентов населения страны объявил о своем выдвижении на следующий президентский срок и о намерении провести вторую перестройку сразу после избрания на высший пост в стране. Да здравствуют низкие налоги, свобода предпринимательства, демократические выборы, многопартийность, сексуальная революция, судебная реформа, разделение властей, свобода информации.

– Это ты меня втянул в эту аферу с выборами, – запальчиво говорил Андрей Северцев развалившемуся в кресле Велле Зеге Вульфу. – Ты запутал все это дело со столицей, назначением министров силовых ведомств и, по сути говоря, сдавшая дела старая власть начла играть мускулами, вызывая нас на бой, забрав себе все оружие. Я получаюсь даже не спойлер, а мальчик для битья, который решил сесть не в свои сани. Тебе что, порезвился, повеселился и полетел куда-нибудь на тараканью планету посмотреть, что и как. А нам здесь, на Земле, жить и еще нужно что-то созидать. А что могут создать люди, у которых вся сущность выражается в рогах и копытах, да в запахе серы. Что они могут создать? Кроме ада кромешного они ничего не создадут.

– Чего ты, собственно говоря, разволновался? – как-то устало сказал Вульф. Обильный обед расслаблял и тянул немного вздремнуть, а не размышлять над проблемами бытия. – Наша задача – не махать руками. Пусть машут руками они. Необходимые подписи мы собрали. Все они сброшюрованы в книги и переплетены в кожаные переплёты с золотым тиснением. Золотым. Люди гибнут за металл, – пропел он. – И все подписи действительные. Все до единой и, если кто-то в Избиркоме попробует не принять их, он горько пожалеет о содеянном.

– Да что ты в конце концов делаешь с нашей планетой, с моей страной? – закричал Северцев.

– С планетой я ничего не делаю, – сказал Вульф, – а вот вашу страну неплохо было бы проучить, чтобы выдавить из каждого гражданина вашего рабскую жидкость, которая скопилась в них в достаточном количестве. Пусть поймут, что и они люди, что они свободные люди.

– И как ты это планируешь сделать? – спросил кандидат в президенты. – Сделать? Сделать? Сделать?

Внезапно гул стих. Я огляделся вокруг и увидел, что мы одни в кабинете. Я за столом. Велле Зеге Вульф – в кресле. Было такое ощущение, что я на все это смотрел со стороны и видел довольно безрадостную картину. Какой-то заполошный кандидат и спокойный советник, задумавший какую-то каверзу. Лишь бы все это обошлось без кровопролития.

В дверь постучали. Вошла секретарша с подносом и принесла нам кофе и какао. Какао – мне.

– Вот ваше кофе, – сказала она Вульфу, подавая чашку.

– Не ваше кофе, а ваш кофе, – поправил ее мой советник по выборам.

– Хорошо, – сказала секретарша – ваш кофе, – и она повернулась ко мне. – А это ваш какао.

– Не ваш какао, – поправил я ее, – а ваше какао.

Девушка заплакала и молча ушла.

– Первое, что я сделаю, – сказал я, – проведу реформу русского языка. Средний род уберем вообще. Будет только мужской и женский. Весь средний род переведем в мужское достоинство. Кофе, какао, молоко, сено, окно, письмо, яблоко, море, фото, кольцо. Сразу исчезнет примерно двадцать правил на произношение и на письмо. Людям легче будет разговаривать на родном языке. У англичан вообще только ззэ и э. И немцы вслед за нами уберут свой дас, дэм, ди, дас. Либо проведем переговоры и договоримся о том, что слова среднего рода так и будут словами среднего рода без каких-либо исключений. У нас западное низкопоклонство никак изжить не могут. Немцы говорят дер кофе, он значит, и мы как обезьяне тоже говорим, что слово среднего рода будет мужским родом. Доколе? И это внесем первым пунктом программы. Хай поднимется неимоверный, академики там разные, филологи, писатели критику разведут, и спасибо им. Чем больше дерьма они будут говорить, тем больше народ простой за нас будет. Для народа кофе – оно, а не он, да и народ кофе не так шибко пьет, а если и пьет, то какой-нибудь растворимый из Индии или из Колумбии и обязательно пол-литровыми кружками. Они будут за нас однозначно.

Второе. Избирательная кампания будет простая. Проводим крестный ход во славу и процветание земли билбордянской. Колонной, с песнями, с крестами пойдем по городам. И представь себе, отсюда, из Билбордтауна на восемь сторон выйдут колонны с моими доверенными лицами. Рядом с ликами святых и мой лик со знаменем-программой. И каждому активисту плейеры с видеозаписями моих выступлений, и все бесплатно. Плейеры сейчас копейки стоят, а каждый активист может с сотню людей охватить, Плейеры нужно раздавать повсеместно людям старше восемнадцати лет, то есть избирателям, и настроить их так, чтобы кроме наших дисков не показывали ничего. На диске записать песню какую-нибудь, молитву, мою речь, рекламный ролик, мультик для детей, бурановских бабушек для пожилых и пойдет это все гулять по народу. За плейерами очереди стоять будут. Будут давки и драки до крови. Нахаляву и жид удавился. Это так, к слову пришлось. Возникнет вопрос – почему крестный ход? Почему я хочу прибегнуть к мракобесию для привлечения людей? Ответ простой. На креативный класс Билбордии нет никакой надежды. Они у нас как херувимы, хотят творить и мечтать, а все остальное кто-то другой за них сделает. Дядя, например. Креативщики начинают думать только тогда, когда оказываются в концлагере на валке леса. И даже тогда никто и ничего не делает. Или просто уезжают за границу и там пережидают трудные времена. Поэтому нам нужен активный элемент – церковники и уголовники.