Мишель Роман - Времена Бессмертных

Правда, сейчас, мое отношение к нему, уже не так категорично…

— Слушай, всегда хотел спросить… Откуда у тебя такой роскошный дом, и столько… Столько денег!? — бесцеремонно выпалил парень, не таивший своей зависти.

— О, парни! Я не жду, когда мамочка и папочка отсчитают мне денежек на Переход. Я работаю этим. — думаю он картинно постучал себя по голове. — Секреты, если знать, кому их продавать — прибыльный бизнес.

И они со смехом удалились из комнаты Афины.

Тогда парни по секретному сговору, в который я случайно была посвящена, уехали с двумя нашими знакомыми, а мы с Афиной остались одни. Почти до самого утра, допивая коктейли из чужих полу наполненных стаканов, мы разговаривали о Парисе, вернее Афина говорила об их разрыве, а я ее утешала.

«Секреты». Вот что важного он тогда выпалил. Конечно, его дружки на это и внимания не обратили, им тогда поскорее хотелось добраться до кровати в доме Париса, с одной из прихваченных для «экскурсии» девиц, но я запомнила его слова!

Сейчас, когда он сидит у моих ног, готовый рассказать что-то важное о гибели брата и мамы, я кажется, начинаю понимать, что скрывается за словом «секреты».

Думаю Парис, кто-то вроде информатора, здесь значение этого слова может варьироваться от простого стукача, до политического шпиона, второе вполне объясняет его материальную независимость.

В любом случаи я уверенна, что он готов накормить меня правдой, а это уже многое значит. Учитывая, что раньше я жила практически в информационном вакууме. Наверняка зная лишь одно — родные мертвы и случилось это по слухам в Олимпе.

— Сколько у нас есть времени? — спрашиваю я, глядя в окно и видя вплотную подступающую к стеклу черноту. А еще я трусливо продолжаю тянуть время, до конца не готовая к правде.

А может быть, слова Париса меня все же напугали, и я беспокоюсь, что мне придется уехать с ним в Византию? Оставить Лео…

— Дом принадлежит мне и теоретически, никто не может нам помещать оставаться здесь столько, сколько нам понадобиться, но… Поверь мне на слово, определенные люди уже знают, что я в Олимпе, и они, скажем так, хотели бы увидеться со мной не для дружеских рукопожатий.

Я снова задумываюсь о его деятельности, но это, как и многое другое, что меня беспокоит в данный момент незначительно, перед лицом правды.

— И так. Ты ничего не должна бояться. Я уже с тобой и тебе ничего не угрожает, но все же, если бы ты только знала, как ты рисковала, приехав в Олимп!

— Я сейчас не важна. Что случилось с мамой и Дио?

— Хочу для начала попросить прощения у тебя за те слова, за которые, собственно говоря, получил от тебя по лицу. — Парис повержено улыбается. — Прости Аврора, я говорил грубо, но правду.

Я хочу спросить, что он имеет в виду, но вовремя останавливаюсь; если начать расспросы, конца им уже не будет. Он продолжает:

— Все дело в одной большой тайне, и даже называя ее «тайной», я приуменьшаю масштаб. Я сам не посвящен в детали этого секрета — ну или заговора, если хочешь — зато я знаю, что твоя мама знала происходящее детально, и это настолько ее потрясло и возмутило, что она отправилась за подтверждением в Олимп.

Я жадно ловлю каждое сказанное им слово, осознавая, что наконец-то мне открывается самая важная тайна прошлого, огромное темное пятно, брошенное гибелью родных на мою жизнь, начинает медленно, предложение за предложением проясняться.

Я задерживаю дыхание и смотрю взявшему паузу Парису в глаза, но не разглядываю, пасмурный цвет его глаз, и не строю догадок о том, что он скажет дальше, только жду поворота истории.

— Думаю, твоя мама хотела сделать публичное заявление, но без серьезных доказательств, никакие слова не смогли бы воздействовать на массы. Все дело в том, что она узнала о Церемонии Перехода и воспротивилась настолько, что поклялась твоему отцу уйти, если он, хотя бы заикнется о Переходе для вас с Дио. Ты спросишь, откуда я это знаю? Поверь — источники, более чем приближенные к твоему отцу, и достоверность информации не вызывает у меня сомнений. Не берусь судить о том, в чем конкретно замещен твой отец, но твоя мама была настроена решительно.

Она отправляется в Олимп, в надежде найти доказательства, способные раз и навсегда оградить тебя и брата от Церемонии, которая по ее мнению бесчеловечна, но, однако, тебя она оставляет с отцом. Здесь я не могу тебе помочь с информацией, чем она руководствовалась, мне знать не дано.

Твоя мама вступает в сговор с повстанцами Олимпа, и вместе они готовят наступление на замок Блэка и здесь нить моей информации обрывается. Я не знаю, в чем была их миссия, даже предположить не могу, что они хотели найти в замке Дориана Блэка, но их группу выследили и казнили. Казнили всех, включая и твоего несовершеннолетнего брата.

И что самое интересное Аврора, даже я со своими информационными связями, опутывающими почти каждый бессмертный город, не могу узнать того, кто конкретно отдал приказ убить твоих родных. Мне до сих пор неизвестно и то, с чьей стороны этот приказ был отдан, Бессмертных или Смертных. А ведь процентное соотношение пятьдесят на пятьдесят, в борьбе начавшейся еще при жизни твоей мамы и продолжающейся до сих пор, нет ни хороших, ни плохих, только выжившие и выживающие.

И самое главное — почему я должен сопроводить тебя в Византию… — все это время Парис держал в своих руках мои и говорил с ними, не поднимая на меня глаз, но вот теперь наши взгляды встретились. — Поступил заказ на твое похищение, но слухи об этом дошли до меня слишком поздно и уж поверь мне, я более чем удивился, неожиданно поняв, что ты не хочешь спасаться из рук похитителей. Но Аврора, поверь мне, я знаю чуть больше и вижу ситуацию шире, что бы ты, ни думала об этих людях, какими бы друзьями ты их не считала, они обманывают тебя. Ты в центре заговора. В самой середине змеиного клубка, и ты погубишь себя, поддавшись ложным чувствам.

— Ты ничего не знаешь о моих чувствах. — машинально реагирую я на его слова, но я сейчас далеко, где-то на поле из огромной головоломки, детали которой мне даже не видны.

— Единственное, чего хотят похитители, это с твоей помощью воздействовать на отца, как я предполагаю, и каким-то образом повлиять на Церемонию Перехода, так или иначе. Отправившись со мной в Византию сейчас, ты сможешь спасти себе жизнь и скорее всего, узнать истинную причину, по которой твоя мама оставила тебя и отправилась в Олимп. Но выбирая их, этих незнакомых тебе людей, кормящих тебя ложью и лицемерием, ты, в конце концов, последуешь судьбе мамы и брата. Прости.

Он отстраняется от меня и уходит в конец комнаты, к арочному окну, за которым, со своего места, я вижу лишь непроглядную темноту. Парис оставил меня наедине с собой, давая время переварить все сказанное им. Он полагает, что это правильно, но я, ни о чем не думаю. Хотела бы, но не получается.