Людмила Бояджиева - Возвращение Мастера и Маргариты

Горький, стоящий у Белорусского вокзала, увидел странного мужичка, волочащего на плече увесистое бревно, узнал было певца, гением которого восхищался. Но сбитый с толку его нарядом, лишь смущенно кашлянул в кулак.

Совершив проход по Ленинградскому проспекту, монумент исчез в подмосковных лесах.

– Здорово получилось! – обрадовалась Маргарита. – А как же… Как же те, кто остался?

– Прощания не будет, – Роланд взмыл к тучам, а следом за ним свита. Все устроено. Ваша сестра, Ласкер. Об остальном народонаселении планеты позаботятся более компетентные Ведомства.

– Выходит, Пальцев и его компания уже не смогут угрожать Лиону и использовать генератор? – уточнил Максим.

– Генератор уничтожили вы, любезнейший. А Пальцев никого уже не сможет уничтожить, поскольку будет уничтожен сам. Приглашение на собственные похороны он получил еще в новогоднюю ночь.

– Здесь заказные убийства в порядке вещей. Вроде насморка, – пояснил кот.

– Из Альберта Владленовича мог бы получиться отличный чертяка, вздохнула Зелла. – Жаль. Жадность испортила его. Нам, ведьмам не свойственна меркантильность. Лишь бесконечна преданность своему мастерству.

– Надеюсь, всем ясно, что расправа с ничтожной кучкой негодяев не означает для этих мест, которые мы к счастью вовремя покинули, хеппи энда, – не глядя больше вниз Роланд несся сквозь тучи. – Завтра семнадцатое августа – очередное черная дата в Российском календаре, которая получит красивое определение – дефолт. После чего возможны только два варианта событий: худший и, конечно же – невероятный. Но на последний советую не рассчитывать. В активное вмешательство тех, кто считается главным производителем на рынке чудес, я, откровенно говоря, сомневаюсь.

Волшебные черные кони, не утомляясь, несли своих всадников. И скоро тучи и ливень остались внизу, уплыл в ночь обреченный на страдания город. Грусть охватила летевших.

Маргарита увидела, как изменился Максим. Волосы его, блестевшие при луне, собрались сзади в косицу. Когда ветер вздымал плащ Мастера, на его ботфортах то загорались, то потухали звездочки шпор, обращенное к луне лице обрело выражение твердой решимости. Казалось, он понял нечто, давно мучившее и теперь, сбросив груз сомнений, расправил плечи, стал уверенным, сильным. Изменились и остальные. Странная кавалькада неслась сквозь ночь! Рыцари, призраки, тени? Актеры, только что отыгравшие шекспировскую хронику или хорошо экипированные персонажи мистического триллера? Не ясно, не ясно, не ясно…

– Экселенц, – Мастер приблизил своего коня к роландовскому и они пошли рысью бок о бок, беззвучно колотя воздух копытами. – Могу ли я задать один небольшой вопрос?

– Полагаете, он один и небольшой? – не оборачиваясь усмехнулся Роланд. – Я думаю – вопросов тьма. Потому отвечу на все разом. – Он осадил поднявшегося на дыбы коня и тут же остановилась вся кавалькада. И в странной, звенящей тишине прозвучали слова:

– Послушайте совета, Мастер: не ломайте голову над моими поступками. Не пытайтесь найти логику в случившемся. Ее нет. Вернее, она недоступна вашему пониманию. Для вас хаос – это абсолютный беспорядок. Однако, он имеет вполне определенную структуру, только более высокого уровня. Что бы ее обнаружить, надо смотреть сверху и подняться очень, очень высоко. Вы поняли?

– Да. Понял, что мал для понимания Смысла. Но трудно отказаться от искушения хоть чуть–чуть приоткрыть дверцу в непостижимое. – Максим сдерживал нетерпеливо приплясывающего коня. – Так много загадок, экселенц.

– Вот уж зря вы маетесь! Ну какие еще загадки? – обиделся Шарль. – Все было разыграно так складно, так гладко и вполне доступно пониманию рядового зрителя.

– Так спектакль был затеян для нас? – удивилась Маргарита.

– Труппа всегда думает о публике больше, чем это заметно, – сказал Роланд.

– Вы думали о нас! – воскликнул Мастер. – Разве эта не самая непостижимая загадка?

– Вот и размышляйте над ней, если вам не предложат более интересных задач.

– Я, кажется, что–то поняла! – воскликнула Маргарита. – Это была самая простая и самая сложная игра! Так же играет для нас ветер, несущий по асфальту осенние листья, мороз, рисующий на стекле причудливые узоры или эти звезды, манящие тайной. Все, что дано видеть нам – всего лишь изнанка! Мы смотрим с обратной стороны гигантского ковра и видим узелки, запутанные и оборванные нити, пересечение пестрых линий – невнятную сутолоку несовместимых мелочей… Но стоит лишь перевернуть ткань, и откроется дивный узор, где все судьбы наши, все случайные потери, чудесные находки, и слезы, и ликование, и тополиный пух и кузнечик на ладони – все, все это вместе – обретет смысл!

Роланд улыбнулся ей:

– Примерно. Похоже, очень похоже! – и свистнул, призывая в путь. Кони сорвались с места, всадники вытянулись в цепочку и понеслись в звенящем безмолвии.

"Похоже, похоже!" – мчалось за Маргаритой эхо.

Так летели в молчании долго, пока печальные леса не утонули в земном мраке, увлекая за собой тусклые лезвия рек. Внизу появились нагромождения горных хребтов, светились смутно вековые снега, чернели пропасти, в которые не проникал свет. И все это двинулось на всадников, резко замедливших лет. Роланд осадил своего коня на каменистой, плоской вершине. Рядом беззвучно приземлились остальные. Бездонные провалы окружали площадку и мглистый сумрак клубился у ног, но Маргарита улыбалась, устремив взгляд вдаль. Нечто подобное радуге, многоцветной аркой раскинулось на горизонте и на нее указал Роланд.

– Вам туда, господа. Пора прощаться.

– Что там? – насторожилась Маргарита, не в силах оторвать глаз от притягивающего сияния.

– Заграница. Лично у нас въездной визы нет, – Роланд усмехнулся тонкими губами. – Не могу знать, как решится ваша участь в ТОМ самом ведомстве, но полагаю, вас ждут прелюбопытнейшие встречи.

– Выходит, нам предстоит суд? – догадался Мастер.

– Ну… – Роланд замялся, – скажем так: предстоят серьезные дебаты. Во всяком случае, к нам вас вряд ли направят.

– У нас будет выбор?

– Снова потянуло к излюбленным колебаниям? У вас будет достаточно возможности, что бы наделать новых глупостей. Вы ведь боитесь лишиться шанса на безрассудство? Вас все еще влечет риск?

Маргарита отрицательно покачала головой:

– Я боюсь только одного – разлуки.

– Уж будьте спокойны – вас никогда не разлучат, – Роланд печально улыбнулся. – И последнее замечание. Относительно той давней истории, что вспоминала Маргарита Валдисовна.

Маргарита вгляделась в лицо Роланда скрытое тенью так, что совершенно не возможно было разобрать выражения. – Вы имеете в виду роман о Понтии Пилате и Иешуа… вы как то упомянули, что мудрые богословы назвали ее "Евангелием от сатаны" и собирались привести контраргументы.