Амур Гавайский - Сказки о рае

Надо сказать, что Лёша не пользовался популярностью у женщин, теперь же он понял, что это временно: Бритни оценила его и, может, даже полюбила. Где-то внутри себя он почувствовал её поцелуй, голова его затряслась ещё сильнее…

Затем «амурская волна» кончилась, всё стало на прежние бессмысленные места, и Лёша понял: нужно двигаться, а именно идти на работу. На работу страшно не хотелось.

«А что бы тебе хотелось, Кузя?» – спросил Лёша сам себя.

Он часто называл себя Кузей, часто задавал себе этот вопрос.

«Хочется, во-первых, послать всё на хуй», – но не громко и суетливо, а осмысленно, по-людски. Затем – вернуться домой и, не раздеваясь, плюхнуться на кровать, а ещё позвонить Мишеньке и ждать: может, сжалится он, может, поймёт, что со мною происходит, и принесёт мне капельку. Маленькую-маленькую, сладенькую капелюшечку-прививку».

На душе у Лёши стало так горько и сладостно, так тесно там, в груди, что он закрыл глаза и до боли сжал виски.

Нет, Мишенька не пожалеет его, не принесёт ему его «капельку», даже простого метадона не принесёт. Мишеньке нужно заплатить, между прочим, и за ту капельку, которую он принёс Лёше на прошлой неделе… а у Кузи нет денег.

– У Кузи нет денег, – сказал Лёша громко, и какая-то мимо проходящая девица дико скосила глаза в его сторону.

Постояв ещё немного на том месте, где его застигла «амурская волна», Лёша решил взять себя в руки и поехать на работу.

Работал он продавцом, а иногда просто грузчиком в захиревающем магазине «Русская Мебель». Его босс, азербайджанец Алик Мухамедович, не платил зарплаты больше месяца, но может сегодня…

«Почему не сегодня, – уговаривал себя Лёша, – наверняка сегодня заплатит…»

Он решительно направился вперёд, хотя нужно было назад, в метро, но сначала он решил купить «на счастье» пирожок, участвовавший в сегодняшней «амурской волне». «Хороший знак», – подумал Лёша.

«Кузя, я куплю тебе пирожок», – сказал он сам себе.

При этом вид у Лёши был настолько жалкий (хотя именно такой вид считается в Питере интеллигентным), что существо, продающее пирожки, как-то грустно вздохнуло и приняло очертания грубо крашеной блондинки лет пятидесяти с въевшейся косметикой вокруг глаз.

– Почём пирожки, женщина, – спросил Лёша и вежливо улыбнулся.

Продавщица чуть ли не кокетливо поправила свой грязный колпак и, кашлянув в растрескавшийся до крови кулак, ответила:

– С рисомсмясом – пять, с картошкой – три, с капустой – тоже три, – она ещё раз посмотрела на Лёшину седую голову и почему-то добавила: – но срисомсмясом – не нужно, с картошкой вкуснее, – и немного покраснела.

Лёша стал рыться в кармане и нашёл последние три рубля:

– С картошкой, пожалуйста, – и, улыбнувшись ещё раз, пошёл прочь в метро…

Придя на работу, Лёша был несколько удивлён представшей перед его взором картинкой: в самом магазине было тихо и пусто, но в каптёрке у босса жужжал целый азербайджанский улей.

Какие-то люди, в кепках и без, то заходили к боссу, то выбегали наружу, не обращая на Лёшу никакого внимания. Часто звонил телефон, и даже прибывали факсы. Самого босса не было видно, зато было отчётливо слышно, как он кричит и ругается по-азербайджански, иногда, правда, вставляя своё любимое русское выражение – «ёбаный карась».

Лёша притаился в своём углу и притворился, что его нет, а потом, согревшись, что он проверяет накладные за последний квартал. Он даже увидел себя будто со стороны, как в некоем фильме:

Алик Мухамедович подкрадывается к нему сзади с кинжалом в руке и орёт истошно:

– Что ты делаешь, ёбаный карась? И за это я те деньги плачу?!

А Лёша поворачивается к нему без страха и с достоинством говорит:

– Я, Алик Мухамедович, проверяю все накладные за прошлый квартал. Нам же в четверг налоговую декларацию подавать, вот я и проверяю…

Кинжал падает из рук пристыженного Алика Мухамедовича, и он, грубо почёсывая лысину под кепкой, отвечает:

– Ну, тогда ладно, тогда хорошо, тогда заходи, брат, ко мне в кабинет, я те там зарплату выписал…

На самом деле Лёша не проверяет накладные, а просто висит на инете. Клик, и клик, и клик – щёлкает его весёлый маус. Пройдя дозором по любимым сайтам, он залез проверить почту. Его поразило, что в его ящике, всегда полном-переполном, висела только одна мессяга. Не было там обычных звонких заглавий типа «Пятнадцатилетнюю Олю ебут в жопу два грузина и ишак»; не было и завлекательных «Только у нас в магазине вы можете купить новый лэптоп по цене двух старых десктопов».

Было единственное сообщение с витиевато-длинным подзаголовком:

«Для богобоязненных есть место спасения – сады и виноградники, и полногрудые сверстницы, и кубок полный. Не услышат они там ни болтовни, ни обвинения во лжи…»

Лёша почему-то подозрительно осмотрелся по сторонам: вокруг него стояли дешёвые диваны, за окном шёл всё тот же питерский дождик, а в каптёрке босса неожиданно стихло.

Лёша стал водить вокруг своей мессяги курсором и неожиданно для самого себя кликнул на левую педальку. Открылось окошко с командой «Закрыть». Лёша кликнул на него, но мессяга странным образом не закрылась и не испарилась, как и полагается, зато изменился подзаголовок. Теперь он гласил:

«И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у Господа Своего получают удел, радуясь тому, что даровал им Аллах из Своей милости».

«Живые, значит», – подумал Лёша и ещё раз попробовал «закрыть» мессягу. Безуспешно. Он попытался выключить сам комп, однако старенький Делл «завис» и не выключался. Лёха встал из-за стола, подошёл к зашторенному дождём окну и нервно закурил.

Лет шесть назад он попал в компанию, там он влюбился, очень сильно, там же попробовал то, что про себя называл «прививками» или «капельками». Не то чтобы он занимался этим каждый день, отнюдь нет. Ему совершенно не хотелось стать бледным трясущимся нарком с прозрачными глазами. Просто иногда, от случая к случаю. Вроде могу бросить, когда захочу. Тем не менее, в последний год глюки стали приходить к нему всё чаще и чаще. Вот, опять же, сегодня…

Лёха, не докурив, выбросил толстенькую ещё беломорину в форточку и подошёл к компу. Мессяга так и висела, и Лёха решительно кликнул на неё дважды правой педалькой мышки. Мессяга неожиданно открылась, и экран залил ярко-зелёный свет, не оставив даже сантиметра рамке браузера.

– Эх ты, Кузя, загубил комп, – вздохнул Лёха и стал мысленно прикидывать, во сколько ему это обойдётся.

Но зелёный свет не был столь мёртвым, как ему показалось сначала. Из него стали проявляться контуры, некий рисунок, пока, наконец, не проступило изображение лежащей на пёстром ковре девушки в каком-то замысловатом крылатом платье. В левом углу экрана появился пропавший было курсор.