Габриэль Зевин - Это у меня в крови (ЛП)

Саймон Грин похлопал меня по колену.

– Не бойся, Анни.

Я не боялась, а почувствовала некоторое облегчение оттого, что не надо прятаться.

Офис окружного прокурора располагался в том районе города, которого вся моя семья старалась избегать – это территория правоохранителей. На ступенях прессы не было, но прямо перед офисом происходил митинг за легализацию какао. Только двенадцать человек, но довольно шумных.

– Много их развелось в последнее время, – прокомментировал Саймон Грин, подъезжая к обочине Хоган Плэйс.

– Я буду здесь. Мистер Киплинг ожидает тебя в вестибюле.

Я накинула капюшон куртки Саймона Грина.

– Почему стало так много митингов в поддержку какао?

Саймон Грин пожал плечами.

– Время покажет. Люди устали от малого количества шоколада. Твой кузен Микки работает неправильно. Его отец болен, и он встревожен. Удачи, Аня, – Саймон Грин захлопнул за мной дверь и я пошла.

Я пробралась через митингующих.

– Возьми одну, – попросила девушка с косами. Она протянула мне листовку. – Ты знаешь, что какао укрепляет твое здоровье? Настоящая причина запрета – себестоимость его продукции.

Я сказала ей, что уже слышала об этом.

– Если мы не будем полагаться на снабжающих нас недобросовестных мафиози, риска не будет вообще!

– Какао сегодня. Какао сегодня. Какао сегодня, – скандировала толпа и размахивала кулаками.

Я, отродье недобросовестных мафиози, пробралась через обезумевшую толпу в вестибюль, где ожидал меня мистер Киплинг.

– Ну там и зрелище, – сказал он. Он сбросил с меня капюшон и поцеловал в лоб. Мы не виделись друг с другом с самого моего заключения в Свободу.

– Анни, моя дорогая, как ты?

Я не хотела подробно останавливаться на своем времяпровождении, потому что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Мне не терпится покончить с этой встречей. Я готова смириться.

– Хорошо. Идем.

Мы записались в приемной, затем поднялись на лифте на десятый этаж. Наконец, помощник проводил нас в офис.

Берта Синклер была одна. Ей шел пятый десяток и она была ниже меня. На ее ногах заскрипели металлические ремни, когда она подошла пожать мне руку.

– Беглянка Аня Баланчина, добро пожаловать, – поприветствовала она. – Вы были настойчивы, мистер Киплинг. Пожалуйста, присаживайтесь, друзья.

Она вернулась в свое кресло. Ее колени плохо сгибались, поэтому она была вынуждена опрокинуться в него. Мне стало интересно, что же произошло с Бертой Синклер.

– Итак, блудная дочь, няня твоей сестры мертва, брата не стало, ты вернулась на остров Манна-Хата и явилась к моей двери. Что же мне с тобой делать? Твой юрист считает, что следует дать тебе испытательный срок и время покажет. А что ты думаешь, Аня? Не мягкое ли наказание для девушки, застрелившей кого-то и сбежавшей из тюрьмы?

– По-моему, – вмешался мистер Киплинг, – Чарльз Делакруа незаконно вернул Аню в Свободу. Он думал о своей кампании, а не общественных интересах. Хотя Аня была неправа, она сбежала от ситуации, которая по существу была несправедливой.

Берта Синклер потерла колено.

– Да, – сказала она, – я не могу не согласиться с вашим утверждением, что Чарльз Делакруа амбициозный высокомерный выскочка. Действительно, – продолжала Берта, – мне следует поблагодарить тебя, Аня. Удачно, что ты была в том автобусе! Мой предвыборный штаб и я обыграли историю об Ане и сыне окружного прокурора, и так до бесконечности, пока это всем не надоело. Ирония в том, что общественность не заботилась этим вопросом так, как заботился Чарльз Делакруа. На мой взгляд, не этот просчет стоил ему выборов. Или, иначе говоря, вручил их мне, – Синклер рассмеялась. – Ну, как я это вижу, друзья. Мне плевать на шоколад. Ты меня не волнуешь, Аня. И конечно, не волнует сынок Чарльза Делакруа.

– А что вас волнует?

– Хороший вопрос. Устами младенца глаголет истина. Я забочусь о своем народе и делаю для него все.

Кажется, это отвратительная бестактность по отношению ко мне.

– Меня волнует возможность переизбрания. А оно занимает много ресурсов, мистер Киплинг.

Мистер Киплинг кивнул.

– Одно время Баланчины были хорошими друзьями этому офису. И надеюсь, так будет и снова, – в этот момент Берта Синклер вынула из стола крошечный блокнотик, что-то в нем нацарапала и передала мистеру Киплингу. Он взглянул на лист. Краем глаза я увидела число как минимум с четырьмя нулями, может больше.

– И что вы хотите за это купить? – поинтересовался мистер Киплинг.

– Дружелюбие, мистер Киплинг.

– Конкретнее?

– Друзья доверяют друг друга, разве не так? – она начала писать на другом листе блокнота.

– Никогда не понимала, почему бумага вышла из моды. Ее так удобно уничтожать. Записи в цифровом формате доступны всем для просмотра и хранятся вечно. Или по-крайней мере, иллюзорную вечность, но это теоретически можно изменить. У людей с бумагой было гораздо больше свободы. Теперь этого нет, – она бросила на стол ручку и протянула вторую записку:

__________________________________________________________________________

Восемь дней в Свободе

Тридцать дней домашних арестов

Год условно

Отдать паспорт

__________________________________________________________________________

Я сложила бумагу пополам и согласно кивнула. Даже если мы заплатим, это кажется более чем разумно. Мне нужно слетать в Японию, но полагаю, придется поработать над этим позже.

– После выхода из Свободы я дам пресс-конференцию? где сообщу о готовности забыть прошлые обиды. Высмею, как Чарльз Делакруа разрулил эту ситуацию – смею заявить, этой частью я буду наслаждаться больше всего. Насколько могу судить, это будет его крах. Ты вернешь обратно свою жизнь. Мы будем друзьями на всю жизнь, если ты не расстроишь меня.

Я взглянула Берте Синклер в глаза. Они были карими, даже казались черными. Манит сказать, черными как ее сердце или подобные глупости, но я верю, что цвет глаз не более чем генетика. По-прежнему никаких сомнений, что эта женщина подкуплена. Папа говорил, что с коррупционерами иметь дело легче, поскольку они последовательны – можно рассчитывать на их подкуп.

– Я попрошу кого-нибудь связаться с мистером Киплингом, когда ты вернешься в Свободу, – сказала Берта Синклер перед нашим уходом.

– Хотела бы я пойти сейчас, – услышала я саму себя.

Мистер Киплинг остановился

– Ты уверена, Аня?

– Да, мистер Киплинг, я не боюсь Свободы. Я не боюсь остаться там на неопределенный срок. Чем быстрее я туда вернусь, тем быстрее я смогу навести порядок в оставшейся своей жизни.

Если я вернусь сейчас, то выйду как раз к похоронам Имоджен.

– Думаю, это восхитительно, – сказала Берта Синклер. – Я сопровожу тебя сама в Свободу, если позволишь.

– Пресса подхватит историю о том, что Окружной прокурор сопровождает тебя, – предупредил мистер Кплинг.