Сергей Шведов - Русский стиль - теперь мы банда[СИ]

То и дело беглецов пугала скакавшая по кустам на левом склоне оврага лошадь, а жалобное тявканье щенка осталось где–то далеко позади и перешло в надрывный скулеж.

Легкий ветерок разодрал полог облаков. В овраг, плавно переходивший в камышовую заводь, заглянула луна. Запахло рыбной свежестью и свежим навозом.

— А–а–а, — протянул мужичок, — это ж Аничков пруд.

Пологий берег пруда, куда впадал ручей, был изрыт глубокими ямками от коровьих копыт. Сюда несколько раз в день спускалось на водопой деревенское стадо. На темном зеркале воды не было ни морщинки, но верхушки осинок на берегу все же трепетали листвой, и лунная дорожка змеилась от неуловимого волнения на воде.

От темной глади пруда шел парок, вплетаясь в волнистые слои тумана, застилавшего всю округу.

— Далек–к–ко мы дунули, — дрожа от холода, сказал улыбчивый мужичок.

— Чего бормочешь? — спросил здоровяк.

— До деревни моей тут уже рукой подать.

— А мне какое дело?

Громкий треск в кустах и топот копыт заставили беглецов остановиться по щиколотку в воде.

Девушка тоже громко пристукивала зубами. Платье прилипло к телу. Ее фигура в темноте напоминала силуэт пляжной купальщицы.

С телогрейки улыбчивого и летнего плаща здоровяка ручейками сбегала вода с грязью пополам. Здоровяк как будто бы и не замерз, от него даже шел пар. Он лишь для облегчения тяжести перекладывал набухший от сырости кейс с деньгами из одной руки в другую.

Все напряженно вслушивались в тишину. Обомлели от страха и чуть не присели в мелкую воду, когда услышали совсем рядом голоса:

— Э-лэй, держи!.. Держи…

Лунный свет выхватил белую лошадь, а через некоторое мгновение перед ними вырисовались контуры трех всадников.

Ближняя фигура на коне, в бесформенной шляпе, набросила веревку на шею белой лошадки и притянула ее к себе.

— Поймал, ромалы!

Луна снова вышла из–за туч. Все разглядели, что лошадь обротал старый цыган. Лунные блики играли на его серьге, золотых зубах и какой–то металлической бляхе на груди.

Здоровяк со страху крепче прижал к груди кейс и попятился вглубь воды.

— Тпру! — просипел цыган, осаживая испугавшуюся незнакомых людей лошадь. — Эй, кого еще нелегкая носит по ночам, когда люди добрые спят?

Беглецы испуганно переглянулись.

— Мы со свадьбы бредем, — находчиво заблажил улыбчивый мужичонка. — Из Антеевки, да заблудили маненько.

Старый цыган кивнул. Вдалеке, если очень уж прислушаться, действительно повизгивала гармошка и ухал басами магнитофон.

— Костер в овраге вы зажгли? — спросил он угрожающим голосом.

— Ни боже мой! — перекрестился улыбчивый левой рукой.

Цыган протянул ему кнутовище, мужичок ухватился и первым вышел из топи на сухой берег.

— А людей подозрительных видели?

— В глаза ничего такого, да чтоб им… Нам бы на дорогу к Осеевке выйти, — задабривал его мужичонка елейным тенорком.

Цыган помог ему забраться на свою лошадь. Все кони были без седел. Девушка, забавно шлепая босыми ногами по воде, подбежала к самому молодому цыганенку, задрала подол, ловко закинула ногу на круп и взобралась на коня позади наездника почти без посторонней помощи.

Здоровяк, пыхтя и отдуваясь, попробовал одолеть невысокую, почти как пони, заарканенную цыганом белую лошаденку, но два раза безуспешно шлепался в грязь — мешал кейс в руке. Тогда другой молодой цыган, покрупнее первого, втянул его к себе на лошадь. Здоровяк улегся толстым животом поперек крупа и обвис мешком.

Цыгане прицыкнули на лошадей, те ходко зачмокали копытами по мокрому лугу, по шею утопая в молочной пелене тумана. Улыбчивый мужичок, из местных, то и дело вертел головой, чтобы сориентироваться. Потом попросил ссадить их посреди луга, который в тумане казался бескрайним.

— Там я тропинку знаю верную, наискосок отсюда быстрее до моей деревни будет.

— Иззябнете, по росе идучи, — сказал старый цыган. — Вон мужик с чемоданом и девка с сумкой совсем босые. Вы особо не торопитесь по ночному делу, — посоветовал он и ткнул кнутовищем куда–то повыше туманной пелены. — Впереди стог прошлогодней соломы будет. В середке теплое кубло мы выгребли для наших, чтоб заночевать когда, если случится. Там и согреетесь после купания. И с рассветом домой потопаете, когда развиднеется. Ну, бывайте!

Некованые лошади бесшумно растаяли в тумане.

Внутри стога было тепло, как и обещал старый цыган, — солома прела и согревала стог.

— Дела–а–а, — судорожно икнул здоровяк, мацая свой кейс.

— Дела — у прокурора, а твои делишки дрянь! — вдруг прервала молчание девица.

Улыбчивый, сидевший в стогу спина к спине со здоровяком, почувствовал, как тот вздрогнул. Оба в первый раз услышали голос их невольной спутницы. У хрупкой, миловидной девушки был хриплый блатной баритон.

— Пересчитай бабки, ты, мордатый, тебе говорю! Пока нет того черта бородатого на коне, — деловито распорядилась девка, сухой соломой растирая мокрые ноги в продранных колготках.

— Как я их тебе в темноте пересчитаю? — окрысился на нее здоровяк. — В мобиле батарея села.

— Да хоть наощупь.

— Наощупь я с тобой бы поиграл, атаманша хренова! — огрызнулся здоровяк.

— Я у тебя кой–что скорей нащупаю — оторву и собакам выброшу, понял? Гони чемодан, сама пересчитаю! У меня мобила живая. Ни одному мужику не верю, все сволочи.

— Э-э, кума! Ты куда звонить надумала? Отберу телефон на фиг!

— Бабу свою дома учи.

Через полчаса в проеме теплого схрона засерело небо. На лице атаманши можно было явственно различить черные потеки туши — стрелочками от ресниц вниз по щекам. С первыми проблесками зари еще раз пересчитали деньги — три тысячи сто двадцать пять долларов и двадцать тысяч российских рублей с копейками.

— Делить по понятиям — честно! — приказала атаманша.

— Чего раскомандовалась тут? У меня пистолет между прочим.

— Я с твоим пистолетом в твоих же руках ловчее управлюсь, жлобина. Делай, как я сказала! А то звякну своим пацанам, они тебя в этой соломе и уроют.

Точно поделить на троих не получилось, улыбчивый согласился на чуть меньшую долю.

— А это кому? — здоровяк взял в руки статуэтку Свободы.

— Возьми себе орехи колоть, — посоветовал улыбчивый.

— У меня пока все зубы целые. Сам возьми свиньям бурду толочь.

Здоровяк сопел так громко, что из–за этого даже не было слышно, как у улыбчивого с голодухи бурчало в животе.

— Пора срываться, — сказала атаманша. — А то цыган сюда целый табор головорезов наведет. Не зря он нас сюда припрятал, чтобы не разбежались

— Не сцы, Маруся.

— Нашел себе Марусю.

— В Беларуси все Маруси.

Уже так рассвело, что было видно, как оборванная атаманша стаскивала с себя колготки. Из–под сбившегося подола на ляжке мелькнула большая синяя наколка от колена до паха — дракон с девкой на спине.