Ксения Таргулян - Корабль уродов

Алексей молчал, опустив взгляд. С каждым днем, что они заставляли эту девушку, Вренну, делить с ними квартиру, он всё больше сомневался в разумности такой идеи. Она внушала ему подсознательный страх, эта Вренна. Она ничего не делала, почти ничего не говорила — просто сидела на кровати в отведенной ей комнате, словно аутист, но тем не менее — она пугала его.

— Ну, поговори с ней, — неуверенно предложил он.

— А ты думаешь, я не пыталась? — вздохнула она, по-своему сверкнув глазами. — Может, ты попробуешь?

— Я?!

— Но ты же приучил меня к этому миру, — улыбнулась она.

Он предпринял несколько бездарных попыток вывернуться из узлов ее красноречия, но в итоге смирился и пообещал «поработать над этим».

Весь следующий день он то и дело цеплялся мыслями за нерешенную задачу, а вечером отправился в магазин электроники и купил довольно дорогой смартфон. Алита не оценила идею, так что вручать подарок пришлось тоже ему самому.

Узкоплечее малохольное существо на кровати подняло взгляд и вцепилось им в Алексея, стоило ему приоткрыть дверь. Он протянул ей телефон и сухо прокомментировал:

— Вот. Чтоб не так скучно было.

Девушка приняла подарок аристократичными пальцами и тихо усмехнулась.

— Покажите, как пользоваться.

С того дня сидение Вренны на кровати приобрело более осмысленный характер: она читала, играла, смотрела фильмы и делала первые шаги по просторам интернета. Но Алиту такой результат по-прежнему не устраивал, и она не переставала жаловаться, что Вренна ее к себе не подпускает. «А ты хорошо ладишь с детьми», — проникновенно улыбаясь, говорила она.

И вечером, в начале марта, он решился снова зайти в домашний филиал психбольницы.

— Хм… Как вам телефон? — кое-как заговорил он, с трудом обращаясь на «вы» к девочке-подростку.

— Хорошо, — Вренна пожала плечами — лицо в сумрачной комнате освещено только мерцанием экрана. — Спасибо.

Алексей зашел, прикрыл дверь. Включил свет. Несколько раз открывал и закрывал рот, но так и не находил, что сказать. Вренна наконец удостоила его внимания, оторвав взгляд от телефона. Несколько секунд рассматривала непрошенного гостя.

— Вы правда верите моей матери? — серьезно спросила она, по-другому усаживаясь на кровати. — То есть… неужели в такое в самом деле можно поверить?

— А зачем ей вас обманывать?

— Ну… может, я льщу себе, — она отложила телефон, — но мне показалось, она просто хочет стать мне «мамой» — вернуть упущенное время, так сказать. Вот и выдумала эту сказку, чтобы забрать меня из Гвоздя.

Алексей вздрогнул, как от холода — она словно читала его мысли.

— Алита и правда очень беспокоится о ваших взаимоотношениях, но…

Он замялся — и слишком надолго.

— А вас она обманывает, чтобы вы меньше волновались о ее прошлом. И не боялись расправы.

— Не надо, я верю ей…

— То, что она говорит, невозможно, — холодно продолжала Вренна. — Даже если правда или ложь не изменит вашу жизнь — некрасиво с ее стороны вам лгать, а?

— Мир изменчив — мы не знаем, что возможно, а что нет, — не очень уверенно откликнулся Алексей.

— Послушайте… всем будет лучше, если вы отвезете меня домой, в Замок, — она выразительно заглянула ему в глаза.

— Нет, — мотнул головой Алексей, думая об Алите. — Всем будет лучше, если вы хотя бы попытаетесь ужиться в этом мире.

— Я не приспособлена к местной жизни.

— Вы совсем молоды — вы приспособитесь, вы можете стать, какой захотите.

Она повела головой.

— Какой захочу? Есть вещи, которых не изменить. Я убийца, — она выставила руки перед собой ладонями вверх и уставилась на них, собираясь продолжить.

— Если вы говорите об этом… так говорите… значит, — он всплеснул руками и сорвался: — Слушай, ну твоя мать такая же! Тоже Вентедель, тоже убийца. И нормально живет в этом мире. Твое прошлое ничего не значит. Это был не твой выбор, не твое решение, и, значит, не твоя вина! И то, что ты переживаешь об этом, делает тебя лучше миллионов людей, которым с малолетства вдалбливали в головы понятия морали — и всё без толку!

Глаза Вренны медленно расширились, она фыркнула и отвернулась.

Он потер пальцами лоб. Эта тирада опустошила его, он чувствовал себя нелепо, но нужно было продолжать.

— И… Ну подумайте… с какой стати вы обязаны подчиняться каким-то древним безумным порядкам? Вы…

Вренна тихо засмеялась. Тихо, вкрадчиво и жутко.

— Еще неизвестно, чьи порядки безумней. Ну а что до меня… вы не знаете, на что я способна, — она долго смотрела мимо него, но уточнять не стала. — Переживаю? — подытожила она. — Я переживаю лишь о том, что не вписываюсь в ваш мир. А мать не пускает меня вернуться в мой.

Миссия была близка к провалу.

— Что ж… — он скрестил руки на груди. — Не хочу вас разочаровывать, но прямо сейчас вы прекрасно вписываетесь в образ среднестатистического, обыкновенного подростка: ни с кем не общаетесь и целыми днями сидите в телефоне.

Вренна едва заметно сжалась, опустила глаза и замерла, страстно желая остаться в одиночестве.

— Может быть, вы…

Вренна задрожала.

— Ну пожалуйста, уйдите, хватит! Не лезьте мне в душу, вы меня не знаете! — она закрыла лицо рукой. — Отпустите меня! Я хочу домой, я просто хочу, чтобы всё было как раньше!

— Прости, я не хотел тебя задеть…

— Задеть? — она опустила ладонь. — Да кого вы во мне видите? Вы не понимаете… Убирайтесь!

Глаза постепенно привыкали к темноте, и вот уже стали заметны контуры гардероба и пары пуфиков, казавшихся в полумраке спящими зверьми. Гладкий, как лед, ламинат приятно холодил босые ступни, и они бесшумно шагали по нему вглубь коридора. Будто чужие, длинные белые пальцы легли на дверную ручку, чей металлический мороз на секунду сковал ладонь, и, надавив, повернули ее.

На деревянной тумбочке в дальнем углу комнаты мягко переливался ночник в форме соловья. Его бледно-золотые лучи бежали по комнате, вороша пушистый багряный ковер и лаская теплую поверхность мебели.

Вренна моргнула и чуть вздрогнула, заметив позади светильника, там, куда не падало его солнечное сияние, бледное лицо. К тумбочке протянулась серая ручка и выключила соловья. По детской разлился густой мрак, и Вренна поняла, что придется подождать, прежде чем глаза снова адаптируются.

— Ну что? Мы можем начинать? — прозвучало в недрах темноты.

— Если ты не сдрейфишь, — буркнула Вренна, силясь что-нибудь разглядеть.

— Я? — насмешливо удивился Вадим. — Ни за что. Говори наконец что за церемония.

— Хорошо.

Она начала различать очертания кроваток и огромные складки на зашторенных окнах. Худой шестилетний мальчик, немного напоминающий саму Вренну, стоял у одного из них. Тело почему-то ныло, как старое — странной болью сводило лопатки и поясницу, и Вренна с удовольствием опустилась в огромное кресло возле закрытой двери.