Эндре Гейереш - Храни тебя бог, Ланселот!

— А где же меч мой?

Дракон опять махнул рукой, и два пеших пса с опаской к нему приблизились. Один держал в руках грозный меч, другой же нес шлем, перчатки и плащ Ланселота. Все это они сложили к ногам его, но, стоило Ланселоту вскинуть голову, отскочили назад.

— Итак, видишь сам. Твоя свобода, меч и конь — все при тебе. И ты жив. Удались же с миром и, коль не можешь сказать обо мне доброго слова, дурного тоже не говори!

— Значит, свобода моя, меч и конь… Мерлин?

— Мерлин спит. Ты видел его. Пойми же наконец, Избранный Рыцарь — не ты. Быть может, распутство твое или то, что жаждешь ты крови… или гордыня… почем я знаю… но он не проснулся.

— Это правда, — вздохнул Ланселот, — Правда, что он не проснулся. Чего не видел — не видел. Но если б другой кто сказал… Эх, знать бы, где в речах твоих ложь? Ладони мои ощущали солому твоей темницы… Знаю еще, что гнилью несло от той соломы. Словно с навозом…

— Верно, приснилось. Худо было тебе.

— Может, и так, — колебался Ланселот, — может быть. Ведь иной раз видишь, а то даже испытываешь такое, чего вовсе и нет. — Он покачал головой, наклонился, опоясался мечом своим. И медленно, задумчиво сел в седло.

— Ступай с миром да помни о том, что постиг сейчас.

Один военачальник Драконов выступил вперед и склонил голову пред грозным своим господином, показывая, что, если будет дозволено, хотел бы заговорить. Дракон милостиво кивнул.

— Рыцарь, — проворчал пес, — твои перчатки и плащ…

Ланселот беглым взглядом скользнул по чиновному псу и лежавшим в пыли рыцарским принадлежностям.

— Что мне до них?

— Тебе подарил их, — голос Дракона, до сих пор благожелательный, стал твердым как кремень, — Артур, могущественный король.

— Где теперь тот Артур…

— Они могут понадобиться тебе, доказать, что ты королевский воин и рыцарь, член касты. Не безумец же ты! Ведь это доказательство, что ты Ланселот!

— Где теперь тот Ланселот…

— Тогда почему ты принял свободу, меч и коня?!

Впервые с начала этого несколько затянувшегося и, во всяком случае, сбивчивого и мучительного разговора Ланселот обрел свой прежний тон.

— Потому что я сын Годревура. И хотя плащ действительно получил от Артура, но свободу — от отца моего. Значит, она мне положена. И домой я не ворочусь, чтобы молчать, тая позор свой, либо врать про вас, что придется. Возможно, Мерлин счел меня недостойным рыцарем. Теперь это все равно! Когда увидел я, что ты убил или в плену держишь Мерлина, который мог бы сделать людей счастливыми, когда увидел, как ты поганою тушей своей уселся на трон его… — Ланселот охрип от ярости. — Знай, я вернусь и перережу тебе горло, свинья!

Опустив голову в четырехпалые ладони, слушал Дракон разбушевавшегося рыцаря. Потом заговорил с непонятным спокойствием.

— Собственно говоря, почему ты хочешь убить меня?

— Потому что не человек ты! Потому что превратил людей в псов и в скот. Потому что подло напал на меня. На меня, Ланселота!

— Я вернул тебе меч твой.

— И я отблагодарю тебя. Ты заслуживаешь смерти на мужицких вилах, но в благодарность я убью тебя этим мечом!

— Ты? Один? Или вместе, — указал он на холмы, — с теми ничтожными тварями?

— А ты не бойся! Правда, когда мы встретимся вновь, придут со мною и эти ничтожные твари. Но они-то выпустят дух из псов твоих, а я — из тебя!

— Ну, слушай! — Дракон потерял терпение; он ударил лапой своей по черному камню и выпрямился. — Хочешь верь, хочешь не верь, но я тебя полюбил немного. Однако предупреждаю, возвращаться сюда не вздумай, ибо здесь ты найдешь смерть свою!

На голых и столь поразительно напоминавших морские волны холмах показалась странная маленькая фигурка. Ланселот стоял к холмам спиной и только по лицам псов Драконовых видел: там, позади него, что-то происходит. Так как он не хотел спускать глаз со стоявшей перед ним почтенной компании, знать же, что делается у него за спиной, было нужно, Ланселот повернул коня своего боком. И увидел Дарка.

Дарк — тот, кто еще совсем недавно мычал будто вол и покорно признавал свое и земли своей рабство, — быстро приближался и с несказанными ужасом и радостью смотрел на застывшую перед ним группу.

— Господин Ланселот, так, значит, ты жив! Я высунул голову из песка и увидел — ты здесь.

Псы Дракона, явно подчиняясь инстинкту и свойствам, вколоченным в них муштрою, ощерив зубы и ворча, не дожидаясь даже приказа Дракона, растянулись полукружием и медленно двинулись к Дарку. Их начальник что-то протявкал, и остальные тут же разразились хриплым брехом.

— Сто-ой!

Хотя красавец конь достаточно знал хозяина своего — своего бога, друга, товарища — и ему доводилось не раз слышать яростный вопль Ланселота, но такого рыка он не слыхал никогда! И потому чуть не сел он на задние ноги от страха и сердито фыркнул, оборотясь, на Ланселота, однако же тот не положил сейчас руку ему на холку, не погладил его. И конь, немного обиженный, но больше напуганный, сразу остыл.

— Скажи псам этим… — Голос Ланселота был уже тих и грозен, как воздух перед бурей, — …скажи им…

Дракон сделал знак, псы откатились, и Дарк, дрожа пошел вперед. Когда же увидел Дракона, хотел было пасть на четвереньки, но Ланселот смотрел на него, и он уже не посмел сделать это.

— Господин рыцарь…

— Ты храбрый человек, Дарк. У тебя хватило мужества прийти сюда. И если так, то узнай же еще, что между ним, — указал он на застывшего Дракона, — и мною никогда, никогда дело не кончится миром! А теперь говори да остерегайся, дабы не унизился язык твой до трусости.

— Господин Ланселот, наши прислали меня, и очень их много. Они велели сказать, что любят тебя и ждут не дождутся назад. Все помнят Годревура и хотят, чтобы сын его был с ними.

— Ты желаешь поговорить с ним?

Дракон отрицательно качнул головой — но тщетно старался разглядеть Ланселот за проклятой его чешуей, о чем сейчас его мысли.

— Я не разговариваю с рабами. Я их убиваю. И это уже большая им честь.

— Ты слышал, Дарк? Выходит, мы уже добились того, что Непобедимый Властелин согласен собственноручно убивать вас.

Дарк хотя и вспотел от страха, но на ногах стоял твердо.

— Не понимаю слов твоих, господин рыцарь, — взглянул он на Ланселота.

— Не беда, друг. А теперь ступай. И не сомневайся: эти, — качнул он головой в сторону псов, — не погонятся за тобой. Иди и скажи друзьям своим, к ним идет сын Годревура, он просит помощи и сам за то помощь окажет. Ступай же с миром! И еще одно узнай, Дарк. Ты, человек, вот куда уже поднявшийся с четверенек, — я признаю тебя соратником своим, у нас будет одна судьба, и я давно люблю тебя.

Дарк ничего не сказал, долгим взглядом посмотрел на Ланселота, потом, мельком, на Дракона, и хотя метнулся в глазах его страх, но продолжалось это всего лишь мгновенье.