Сергей Шведов - Деревня суррогатных матерей

— Да, вы угадали, — очаровательно улыбнулась полковница. — Заключённые осенью делают самодельное вино. Мы закрываем на это глаза. Сухое вино не наносит вреда организму беременной.

— Смотрите, повсюду палисадники и клумбы. Любой сельхозинвентарь можно превратить в оружие.

— У них детские наборы из безопасного пластика — грабельки, совочки, лопатки, ведёрки. Контрабанды у нас нет от слова совсем. У нас сидят осУжденные с очень большими сроками. Иногда за тридцать лет. Это при старом бесчеловечном режиме мужчины получали максимум пятнадцать лет, а женщины шесть — семь. Каждые роды снижают срок на два года. У нас нет робы — все ходят в халатиках по вкусу и мягких тапочках. Питаются как в трёхзвёздочном ресторане. Можно заказать индивидуальное меню тем, в положении, — беременным всегда хочется чего–то особенького. Спят на мягком диване, не на нарах. Отдельная комната, а не камера. Мягкие игрушки. Три сексуально озабоченных мужика на день. Цветы, компьютер.

— Сеть только внутренняя?

— Разумеется. С богатым фильмохранилищем. Дозволяется даже жёсткое порно. Это повышает либидо. У нас «дициплинка» и сознательность. За нарушение режима внутреннего распорядка можно попасть в таёжную колонию с ЛГБТ, с баландой, заточками и удавками и до конца срока строчить рабочие рукавицы. Бывают и бабские скандалы, но до рукоприкладства дело не доходит. Наша праматерь Ева сумеет мягко переубедить любую отказницу… Сидорова, ты хотела увидеть смотрящую на зоне. Вот она!

— В самом деле Ева?

— Ефросинья Ниловна, — зло ответила толстенная бабища, которую бульдозером с места не сдвинуть.

— Наша гордость — родила семнадцать детей! — Полковница хотела фамильярно похлопать её по плечу, но зэчка презрительно отмахнулась от неё. — Гинекологи утверждают, что у неё до сих пор полноценная овуляция. Никакого климакса.

— Почему они тут все такие злющие? Им обеспечили райские условия.

— Нравы в женских тюрьмах, как вас учили, гораздо суровее, чем в мужских. Женщины более жестоки, агрессивны, без сожаления расправляются с неугодными соперницами или несмиряющимися гордячками, не принимающими воровские понятия и диктат авторитетных зэчек. Через несколько месяцев в заключении психика меняется навсегда, зэчка никогда не станет полноценной женщиной на свободе.

— Они все детные?

— Нерожавших среди них единицы, первоходки. У большинства из них только что отняли ребёнка от груди, чтобы готовить к новому запуску. Молоко в грудях не перегорело, болевые субъективные ощущения. Такие освобождаются на некоторое время от запланированных случек — к груди нельзя прикоснуться, она болит.

— А теперь, девочки, собрались и выбросили из головы девичью беспечность. Я вас проведу в блок оплодотворения. Откройте сумочки, где у вас пистолеты и будьте начеку. У нас хорошие психиатры, но нимфомания бывает крайне латентной и проявиться в самый неожиданный момент.

— Так нимфомания вам на руку — баба хочет больше мужиков.

— Нимфомания, Сидорова, это не когда баба хочет больше мужиков, а когда самка в порыве сумасшедшего оргазма убивает самца, чтобы оставить его в себе навсегда. Пистолеты заряжены патронами с безоболочечными свинцовыми пулями. Это скорей травматическое оружие.

В полутёмных коридорах горели красные указатели: «Внимание, ведётся случка». Окна в боксах были прозрачными с одной стороны. У них сидели дежурные офицершы в медицинских халатах и медсёстры для оказания первой помощи.

— Вы все замужем, для вас тут ничего нового.

— А вот это что за новенькое?

Один производитель обрабатывал самку, а двое других мастурбировали ей на лицо.

— Для нас важен сам факт зачатия. Ради этого мы идём навстречу любым извращённым фантазиям производительниц. Запрещено только одно — изливать семя мимо вагины и садомазохизм. При первом же проявлении кровавой агрессии, дежурная офицерша обязана уничтожить обоих половых партнёров. Это брак для нас. Пуля калибра 5.45 не пробивает перегородки между боксами и двери. Не рикошетит. Это совершенно безопасно для сотрудников.

— Почему в пенале дежурных полутемно, а боксы для случки ярко освещены?

— Могла бы и догадаться, Сидорова! Порновидеопродукция является существенной статьёй дохода нашего исправительного учреждения, как и дома свиданий открытого типа за территорией колонии, где в качестве женской прислуги — вольнонаёмные из числа ещё не рожавших производительниц. Санаторная зона. Много отдыхающих мужчин. Выручка растёт в летний сезон. Хотя они и зимой бардачки нам прибыль приносят.

— Киносъёмки, фотосъёмки и видеосъёмки допускаются только с письменного согласия осужденных.

— Ты меня достала, Сидорова, своей учёностью! Им за это платят гонорар. Для дежурной офицерши главное — не возжигаться страстью при виде случек.

— А если мне всегда хочется?

— Пиши рапорт, уходи из органов и ступай на панель… Пойдёмте, девочки, на солнце. Не могу долго сидеть в полутьме. Чёртики перед глазами скачут.

— В том корпусе у нас гинекология, женская консультация и роддом. И вендиспансер. Иногда заносят инфекцию со стороны, если венерологи проморгают. Ничего для вас интересного. А в секторе Б гуляют будущие мамочки. Там повеселей.

В секторе Б действительно всё радовало глаз — мелкие прудики с искусственными водопадиками, фонтанчики для насыщения воздуха полезными для будущих мамочек ионами, разноцветные рыбки и клетки с щеглами и канарейками на деревьях. Радость предстоящего материнства стирала с лица заключённых обычную угрюмость. Никто не смотрел тут искоса или исподлобья. Хотя и улыбались редко.

— Всего у нас из полутора тысяч спецконтингента пятьсот семьдесят шесть беременных, триста двадцать семь…

— Триста двадцать восемь, — поправила полковницу Маша, стройная дамочка в шортиках и веселеньком топике с надписью «Мне невтерпёж, милый!»

— Да ещё триста двадцать восемь кормящих мамочек, — повторила полковница. — Остальные в запуске. У нас лучшие показатели по стране. Мы не экономим на зарплате гинекологов. Процент лежащих в стационаре на сохранении ничтожен. Выкидышей последние два года совсем не было.

— Стройные девушки, надо понимать, надзирательницы?

— Ты правильно понимаешь, Сидорова, только выводы делаешь неправильные. Надеюсь, вы все не забыли про оружие у вас в сумочках? В исправительной колонии нельзя расслабляться. И если у нас такая образцовая «дисциплинка», то это результат требовательности к себе и исполнительности каждой офицерши внутренних войск. У нас уже который год карцер пустует. Резиновые дубинки нам без надобности. Рожениц не приковывают при родах наручниками.