Сергей Лукьяненко - КВАZИ

И без того скандал – полицай гонится за почтенным уважаемым академиком!

К счастью, я был с Михаилом. Как говорится, хочешь поймать кваzи – возьми с собой другого кваzи.

Как и в случае с задержанием Виктории, Михаил легко обогнал меня, догнал академика и бережно повалил на пол под скелетом какого-то летучего птеродактиля или птеранодона. Зал замер, глядя на происходящее. Кто-то из маленьких детей заплакал.

Ну вот, скандал, а то мало нам скандалов…

– Профессор! – закричал я на весь зал. – Простите, но вам не удастся вновь отказаться от вручения государственной награды!

Уже начинавшаяся среди посетителей паника мгновенно превратилась в любопытство.

– Какой награды? – уставился на меня с пола академик.

Михаил помог ему встать, при этом крепко держа под локоток.

– Государственной премии Академии наук в области биологии! – на весь зал объявил я. – За открытие саблезубого сверчка, гриллуса махаройда полосковуса!

Пока Михаил уводил обалдевшего профессора, я повернулся к залу и торжественно объявил:

– Вы уж простите, что мы так всех напугали! Отказывается получать награду! Говорит, что его интересует только наука! Синдром Перельмана! Но настоящие учёные должны быть отмечены обществом!

Общество зааплодировало и начало высказываться в том духе, что я совершенно прав и мудрого академика надо наградить насильно.

– А саблезубый сверчок был большой? – поинтересовался какой-то любопытный мальчик. День какой-то сегодня такой – сплошь любопытные дети! Ещё у Михаила один дома – результатов анализа ждёт…

– Нет, – сказал я, но когда мальчик огорчённо вздохнул – щедро отмерил рукой расстояние в метр от пола. – Не очень большой, но свирепый, его боялись даже тигры!

Сообщив эту удивительную информацию публике (боюсь, их представление о палеонтологии уже никогда не вернётся в норму), я торопливо выскочил из зала вслед за двумя кваzи. В пустынном коридоре взял академика под свободный локоток и мрачно прошептал:

Академик издал печальный вздох и заговорил, быстро крутя головой то к Михаилу, то ко мне.

– Вы не понимаете! Вы ничего не понимаете!

– Хотите сказать, что Виктория к вам не приходила? – спросил я.

– Ну конечно же, приходила! Вы не понимаете её действия! Она же пытается спасти!

– Кого? – спросил Михаил.

– Ну как это «кого»? Их! Людей!

– Спасибо ей от лица всех людей, – сказал я. – А ну-ка рассказывайте, гражданин академик.

Полозков немного успокоился.

– Давайте присядем? Может быть, в кафе, у нас хорошее кафе…

– Идёмте, – согласился Михаил.

– Она не здесь? – уточнил я.

– Вика? Нет-нет, она утром ушла. Куда – не знаю! – Академик был сама общительность. – Она и появлялась-то у меня три раза. Первый раз – когда убежала из милиции…

Эта «милиция» была столь старомодна, что я внезапно поверил ему. Не собирался он больше убегать. И врать, пожалуй, не станет.

Мы спустились в кафе (мимо циклопического барельефа на стене, изображающего эволюцию – от копошащихся в первобытном океане микробов к зубастым динозаврам, а потом и к человеку). У барельефа фотографировались посетители. На нас никто внимания не обращал.

В кафе (а скорее, просто буфете на первом этаже) я заказал кофе, Михаил стакан воды, академик попросил «чайку ромашкового, как всегда». Обычно кваzи не заморачивались вкусовыми изысками напитков, пили либо воду, либо какой-нибудь сладкий лимонад. Но все имеют право на блажь, даже после смерти.

– Рассказывайте, Полозков, – сказал Михаил.

– Вы же про вирус знаете? – спросил академик и покосился на меня.

– Знаем, – подтвердил я.

– Вы замечательно держитесь! – сказал Полозков с уважением. – Так вот, когда Вика поняла, что профессор Томилин непреклонен и отговорить его не удастся, то она решила… э… помочь ему быстрее стать кваzи. Она надеялась, что он избавится от своей ненужной экзальтации и скоропалительных решений. Но она опоздала…

Михаил нахмурился:

– О чем вы, Полозков?

– О вирусе, – с обидой сказал профессор. – О вирусе ветрянки-плюс, который вывел и применил Томилин.

– Где применил? Когда применил? – быстро спросил Михаил.

– За две недели до своей… – Полозков покосился на меня, – гибели. Я не знаю, как именно, но Виктория сказала, что он вывел вирус и использовал его. Инкубационный период двадцать дней… так что через неделю… – Академик вздохнул.

На миг у меня сдавило грудь. Никакой холодок по коже не пробежал, дрожь не пробила, в ушах не зазвенело – в общем, ничего такого красочного, что положено испытать в такой ситуации. Только перехватило дыхание.

Потом я несколько мгновений обдумывал слова Полозкова.

И высказал своё мнение.

– Чушь, – сказал я.

– Полная чушь, – поддержал меня Михаил. – Это Виктория вам сказала?

– Да! – с обидой произнёс Полозков. – Она просила помочь, она пыталась разработать вакцину от вируса.

– Это полная ерунда! – Михаил повысил голос. – Разработку вируса вела Виктория, с помощью мужа, разумеется. Вернее – он вёл по её наущению. Но потом стал колебаться, и тогда она решила перевести его на свою сторону.

– Ну да, она говорила, что вы так считаете, – закивал Полозков. – Но на самом деле – всё наоборот. Это Томилин хотел уничтожить человечество, а она была против!

Мы с Михаилом переглянулись.

– Нет, – сказал я. – Не верю. И не потому, что не хочу верить. Может, Томилин и маньяк, который хотел весь свет угробить. Но как я понял, у них были очень доверительные отношения.

– И что с того? – полюбопытствовал Полозков.

– Она могла помогать мужу. Она могла направлять мужа. Она могла его любить. Она могла его убить. – Я сделал паузу и добавил: – И убила, не считая это окончательным убийством. Но чего точно не могло быть – Виктория не могла подстроить убийство в то время, как вирус был уже выпущен. Профессор ей бы рассказал. Либо заранее, либо сразу, как произвёл теракт. А месть за уже совершенное… это ведь не в ваших правилах, верно?

– Верно, – кивнул Михаил. – Но я всё меньше и меньше понимаю её поведение. Если она против вирусной атаки – ей надо было сознаться и передать все материалы…

– Она боится, что после этого люди нас уничтожат, – тихо сказал академик.

– Она могла передать материалы мне, – сказал Михаил. – Мы бы сами провели работу над вакциной. К чему эта самодеятельность, захват заложников в приюте, беготня по городу? Её поведение – это поведение террориста, который пытается довести до конца изготовление отравы!

– Вика на такое не способна! – возмутился академик. – Поверьте, я её очень хорошо помню, ещё по прошлой жизни. Она не могла так измениться, чтобы всерьёз готовить геноцид!