Михаил Успенский - Соль Саракша

Князь уже не только сходил на берег, но и уложил «сбитого лётчика» на плед. И только хотели мы тронуться…

— Стоп, — говорю. — А этот? Скорчер-то?

— Да пусть тут лежит, — сказал Князь. — Зашвырну его в кусты…

— Нет, — сказал я. — Тут его могут найти.

— Кто?

— Ну, во-первых, капрал может протрезветь и вспомнить про вооружённого выродка. Прочешут все окрестности. Во-вторых пограничный наряд — сколько раз мы их на этом берегу с крыши санатория видели? Ладно, я сам возьму…

— Нет! — взвился Князь. — Я нашёл, мне и нести!

Подошёл он к скорчеру, поднял, говорит:

— Что же они ремень-то к нему не приделали? А то бы закинул за плечо, да и…

Я держусь за свой угол пледа, на покойника не смотрю — вдруг опять зашевелится, на Князя тоже…

Наконец говорю:

— Ты чего — закимарил, массаракш-и-массаракш?

— Нет, — отвечает Князь еле слышно. — Оказывается, есть у него ремень, нашёлся… Не было ремня — и стал ремень… Как же я раньше его не увидел?

— Да потому что тебе спесь дворянская шары застит, — сказал я. — Ну, раз-два, взяли!

В общем, дотащили мы этого лётчика до «Адмирала» без приключений, если не считать того, что цвет комбинезона изменился. И не только изменился, но и повторил узор на пледе…

— Ого! — сказал Князь. — Вот это маскировочка! Боюсь, что от одёжки сей тоже могут неприятности великие воспоследовать…

— Тогда попробуй снять, — сказал я, уселся за педали и скомандовал:

— Не спать на носу!

— Полный вперёд! — откликнулся Князь.

Дошли мы примерно до середины озера — слышу, что-то громко плеснуло.

Обернулся — так и есть, их сиятельство зашвырнули скорчер в озеро на самом глубоком месте!

Я вскочил, схватил его за грудки, он меня, но подраться как следует не успели, потому что запнулись об «сбитого лётчика» и полетели в воду.

«Адмирал Чапка» продолжал тихонько двигаться по инерции.

Мы дружно догнали плот и вылезли на палубу. Всё произошло так быстро, что даже замёрзнуть толком не успели.

— Смотри, — говорит Князь.

Смотрю.

Этот самый «ведьмин мушкет» качается на воде, словно сделан не из металла, а из упаковочной прокладки какой-нибудь.

И начал я хохотать, как дядя Ори в праздничный день. Всё, достали вы меня, проклятые.

И заорал я песню — древнюю горскую песню времён воеводы Гуса Счастливого, которого горцы прозвали Старым Енотом:

…Если человек похож на полоумного профессора, одевается, как полоумный профессор и несёт всякий бред, как полоумный профессор — стало быть, это полоумный профессор и есть.

Именно таков доктор Мор Моорс.

На голове у него шапка курчавых седых волос, плавно переходящая в чёрную курчавую бороду. Получается этакий шерстяной шар, из которого выглядывает собственно доктор.

В бороде у доктора Мора хранятся предметы первой необходимости — авторучка, сигаретка, карамелька и маленький шприц. Возможны варианты.

Стёкла очков у доктора Мора разноцветные — одно синее, другое красное. И халат разноцветный, потому что сроду его не стирали.

Интересно, что всё о внешности доктора мы уже знали до того, как познакомились с повелителем «Горного озера» лично.

Вот ведь как бывает: жители Верхнего Бештоуна всячески избегали проклятого санатория — но тем не менее откуда-то знали, что завёлся там полоумный профессор, да ещё и с ужасным помощником, знали с подробностями…

Когда они туда пришли, на каких основаниях поселились, почему власти не гонят эту парочку взашей, никто не мог нам объяснить.

Санаторный комплекс, по идее, давно уже должен был заселиться всяким сбродом: дикими горцами, беженцами, бродягами — по-другому ведь не бывает.

Но вот как-то не заселился.

Время от времени доктор приезжал в город на огромном ярко-зелёном «магистре», непременно посещал контору господина Рашку и ехал потом либо в шахтинскую больницу, либо в госпиталь к погранцам. Это означало, что у тамошних врачей возникла проблема.

«Слава Творцу, что хоть Паука своего в люди не вывозит, — говорили бабы. — Но специалист он знающий!»

В седьмом классе мы с Князем даже сочинили длинную историю в картинках — «Замок доктора Мора». Извели на это целую тетрадь, за порчу её был нам лютый втык («В столице гимназисты вообще пишут на полях старых газет, а вы…»). Зато эта история всё убедительно объясняла.

Текст был Князев, картинки — мои.

К картинкам прилагались реплики действующих лиц, как в настоящем «альбоме приключений».

…Раньше господин Мор Моорс, главный медицинский академик, жил в столице и занимал там роскошный особняк на набережной. Каждый день он совершал выдающиеся научные и здравоохранительные открытия, и благодарные сограждане осыпали врача-гуманиста цветами и купюрами. («Ура!», «Слава добрым докторам!», «Вы спасли меня, профессор!»).

Но потом благодарные сограждане стали замечать, что в прославленном столичном варьете стали пропадать танцовщицы. («Рада снова не пришла на репетицию!», «Да, это берцовая кость нашей бедной девочки», «Куда смотрит полиция?»)

Участковый комиссар Пал Петру, переодевшись до полной и окончательной неузнаваемости, поступил без конкурса в труппу варьете и стал ловить зловещего похитителя на живца… («Чья протеже эта мужеподобная корова?», «Пандейского шипучего даме!», «Ах, нет, барон, я доберусь до дому одна…»)

Не прошло и трёх дней, как похищение состоялось. Когда комиссар очухался от хлороформа, то увидел над собой занесённый скальпель врача-гуманиста. («Вы арестованы, дипломированный изверг!», «Они положили свои прекрасные тела на алтарь науки!», «Заткни свою поганую пасть и вытяни лапы!»)

Ну, в общем, вы поняли.

Изверг вскочил в свой «магистр» с форсированным двигателем и умчался в горы. Началась война…

Испортить вторую тетрадь нам не дали преподавательские репрессии. А там ведь предполагалось самое интересное: как доктор боролся с ожившими мертвецами, как из нескольких вражеских тел сшил себе верного слугу Айго… Что вы хотите — седьмой класс!

«Ведьмин мушкет» мы временно спрятали под причалом — будет ещё время перенести его в более надёжное место.

— Что вы мне сегодня принесли, мальчики? — доктор Мор уже встречал нас на крыльце. Тут же стояла Рыба. Неужели чуяла, что вернёмся мы… не одни?

— Какая прелесть! — воскликнул доктор, когда тут же, на ступеньках, осмотрел нашу ношу. — Ещё тёпленький! Айго, тащи его на стол и всё там приготовь! Нолу, за работу!

Вот таков наш старый, добрый доктор Мор. Такой весь наш, такой свойский…