Филип Фармер - Т. 11. Любовь зла. Конец времён. Растиньяк-дьявол

Вошла сестра и сказала:

— Доктор, вас к телефону.

Фобо поспешно вышел.

Хэл продолжал кружить по комнате, дымя сигаретой. Фобо вернулся почти тут же.

— Скоро нам кое-кто составит компанию. Один из моих коллег, который ведет сейчас наблюдение за кораблем, сообщил, что сюда летит сам Макнефф и с ним два уззита. Они могут появиться в любую секунду.

Ярроу застыл с открытым ртом:

— Здесь? Но как они узнали?

— Подозреваю, что у них есть свои способы, о которых тебя забыли предупредить. Не трусь, я с тобой.

Хэл застыл, словно в столбняке, даже забыв о сигарете: она тихонько тлела в его руке, пока не обожгла пальцы, и лишь тогда он выронил ее и раздавил каблуком.

В коридоре загрохотали шаги.

Первым в дверях возник длинным зловещим призраком сам архиуриэлит Макнефф. Его сопровождали двое коренастых широкоплечих коротышек, затянутые в черную кожу. Их мясистые ладони расслабленно покоились на поясах, но было видно, что они в любой момент готовы нырнуть за оружием. Четыре глаза с тяжелыми веками сначала обшарили Фобо, а затем остановились на Хэле.

Макнефф шагнул вперед. Его выцветшие голубые глаза метали молнии, а безгубый рот щерился в обаятельной улыбке черепа.

— Ты, выродок! — загрохотал сандальфон. Его рука устремилась к поясу, свистнула плеть, и на побелевшем лице Хэла вспухли красные кровоточащие полоски. — Тебя отвезут на Землю в цепях и там выставят в зоопарке как образец мерзейшего из извращенцев, предателя и… и!..

У него не хватило слов, и их недостаток возмещали обильные брызги слюны.

— Ты… Ты — сподобившийся Метра, который счел твое поведение непорочным, ты — впал в животную похоть и возлежал с насекомой блудницей!

— Что?!

— Да! С созданием, с тварью, стоящей ниже, чем дикий зверь. Даже Моисей, когда запрещал людям совокупляться с животными, не помыслил о подобной мерзости! Сам Сигмен, реформируя заповеди, отмел это с пренебрежением, как недопустимое даже в мыслях! А ты! Это! Совершил! Ты — Хэл Ярроу, безупречный и целомудренный ламедоносец!

Фобо встал со стула и тихим голосом вставил между грозными обличениями разбушевавшегося сандальфона:

— Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что предложенная вами классификация не совсем точна. Лалита относится вовсе не к классу насекомых, а к классу хордовых псевдочленистоногих.

— Что?! — спросил Хэл упавшим голосом — он уже перестал что-либо понимать.

— Помолчи, — проворчал очкец. — Говорить буду я.

И, обернувшись к Макнеффу, продолжил:

— Так вы, выходит, знали о ней?

— Вы шиб знаете, что мы полностью осведомлены обо всем. Ярроу думал, что нас можно провести! Но как бы умны эти многоложники ни были, они сами расставляют себе сети. В его случае было большой ошибкой задавать Тарнбою вопрос о французских космонавтах. Тарнбой как человек, ревностно относящийся к своим обязанностям перед церкводарством, передал весь разговор нам. Его рапорт какое-то время (правда, очень недолгое) пролежал в моих бумагах. Изучив его, я отдал его на заключение психологам. А они отметили, что вопросы Ярроу выпадают из общей модели его поведения. То есть его интерес невозможно связать с тем, что мы о нем знаем, а следовательно, он связан с тем, что Ярроу скрывает от церкводарства.

Последовавший за этим отказ отращивать бороду показался нам более чем подозрительным. За ним установили слежку, и наш агент обнаружил, что козл покупает вдвое больше продуктов, чем ему нужно. К тому же, как только вы, очкецы, научились у нас делать сигареты, он тут же стал их у вас покупать. Вывод был очевиден: он прячет у себя женщину.

Мы сразу отмели версию, что это женщина-очкец, так как ее прятать не было никакой необходимости. Таким образом, она должна была быть человеком. Но мы не могли догадаться, как она попала на Этаоз. Не мог же он, в самом деле, прятать ее на «Гаврииле» в течение всего полета! Значит, она прилетела сюда на каком-то другом звездолете или же была потомком тех, кто бывал здесь до нас.

Ключ к этой проблеме дал нам разговор Ярроу с Тарнбоем. Да, она была отпрыском французских космонавтов. Где этот козл ее разыскал — мы не знаем. Да это и не так уж важно сейчас. Со временем мы расследуем это дело с пристрастием и узнаем все подробности.

— Я думаю, что вы докопались гораздо глубже, — вкрадчиво сказал Фобо. — Вы же узнали как-то, что она — не человек?

— Извините, я присяду, — пролепетал Хэл. — Меня что-то ноги не держат…

На подгибающихся ногах он шагнул к стене и плюхнулся на стул. Один из уззитов сделал шаг в его сторону, но Макнефф жестом приказал ему оставаться на месте и ответил:

— Тарнбой нашел очкеца, который перевел ему одну из ваших книг по истории человека на Этаозе. Он встретил там столько упоминаний о лалитах, что у него возникло предположение: девушка, которую мы ищем, могла быть только одной из них.

Неделю назад один из ваших психиатров упомянул между делом в разговоре о том, что как-то исследовал одну лалиту, но она сбежала. Догадаться, где она прячется, не составило нам особого труда.

— Мальчик мой, — спросил Фобо, поворачиваясь к Хэлу, — разве ты не прочел учебник Ве’енаи до конца?

— Мы начали читать, но потом Жанет его куда-то забросила.

— И конечно же, доказала тебе, что у тебя есть занятия и проблемы поважнее? О, они прекрасно умеют вертеть сознанием мужчины, как им хочется. Ну а почему бы и нет? Ведь именно в этом заключается весь смысл их жизни!

Сейчас я тебе все объясню. Лалита относится к типу мимикрирующих паразитов, причем это наиболее развитый их вид из всех нам известных. Среди разумных существ они вообще уникальны. И их уникальность в том, что все они только женского пола. Если бы ты прочел книгу Ве’енаи, ты бы знал, что археологи обнаружили их останки еще в том периоде, когда этаозский человек представлял собой насекомоподобную обезьяну. Уже тогда в их стаях наряду с самками их вида жили самки лалит. Эти животные выглядели и, конечно же, пахли, как и самки человекообразных обезьян, и поэтому они жили в стаях и совокуплялись с самцами наравне со своими млекопитающими сестрами. Но, хотя они выглядели как близнецы, вскрытие доказало их принадлежность к псевдочленистоногим.

Существует гипотеза, что лалиты паразитировали на предках гуманоидов еще задолго до того, как те развились до обезьян, то есть они могли встретиться почти сразу, как только вышли из породившего их океана. Первоначально этот вид делился на два пола, но потом в процессе эволюции в нем остались только женские особи.

Лалита — самый удивительный эксперимент природы в области паразитизма и поиска параллельных путей развития: по мере эволюции гуманоида лалита мгновенно копировала все его изменения, так как теперь она зависела для продолжения своего рода от мужчин чужого вида.