Филип Фармер - Т. 11. Любовь зла. Конец времён. Растиньяк-дьявол

— Немыслимый разврат! — Дзюба вздрогнул и грустно оглядел себя.

— У входа мы вам подберем что-нибудь, — добродушно заметил Лейф. — Тряпье, конечно, но от холода и любопытных глаз защитит.

— Я понять не могу, за что они со мной так поступили. Я, в конце концов, помог спасти их ребенка.

— Смените точку зрения. Они как раз и благодарят нас за ее спасение.

— Вы, как я заметил, не больше моего хотели там остаться.

— Нас растили в разных культурах, — пожал плечами Лейф, — и я, как и вы, к их обычаям приспособиться не могу. Но что-то в них есть. Я не стану говорить об их психосоматических способностях — но ведь они построили самое совершенное общество на Земле. Сравните его с вашим, доктор… вы высмеиваете их религию и презираете нормы поведения, но вам не скрыть, что в вашем родном Чаде уйма преступников, убийц, нищих и калек. А у них — нет.

Дзюба принялся шарить по вешалкам в поисках относительно чистой одежды.

— Все это ни при чем, — чопорно ответил он. — Вы же видели, что там творится. И вы полагаете, что наш Основатель, которого якобы почитают и они, одобрил бы такое?

— Не знаю. А кто знает? Сравните их страну и вашу — что лучше? Я предпочитаю судить о делах по их последствиям. То, что они делают, не вредит никому в их обществе. У нас такое принесло бы немало бед.

— С вами нет смысла вести дискуссию. Есть же, в конце концов, абсолюты.

— Правда? А какие?

Ответом стала абсолютная тишина, тяжело висевшая между ними, пока не явился Джим Крю. Против ожиданий Лейфа, банту не выглядел усталым или помрачневшим. Походка его была упругой, а лицо сияло.

— Надеюсь, вам понравилось у нас, господа целители. Если мы можем вам помочь — позовите. Любовь не знает границ; нам завещано помогать ближним. Ваш эскорт, доктор Дзюба, прибудет через минуту. А вас, доктор Баркер, мы выведем на поверхность иным путем, через подвал дворца очищения для высших иерархов, «Обиталища Блаженных».

Когда Лейф доковылял до больницы Суровой Благости, время близилось к рассвету Сонный уззит-часовой у служебного входа посветил на ламед фонариком и пропустил врача.

Раздумывая над странным отсутствием предосторожностей, Лейф забрался в лифт и поднялся в пентхауз. В холле не было охранника, которого Лейф ожидал увидеть, и, войдя в гостиную, врач понял почему.

Дом был пуст. Ава и Алла Даннто исчезли.

Лейф бросился к кубу, чтобы позвонить Рахили. Та подошла к аппарату в ночной рубашке, растрепанная, но при виде доктора вся сонливость слетела с нее мигом.

— Ладно, Рахиль! — взревел Лейф. — Рассказывай, быстро!

Он не прибавил, что хочет получить все сведения до того, как им самим займется Кандельман. Вполне возможно, что уззиты прослушивают его линию.

Рахиль сбивчиво пробормотала, что она считала доктора похищенным; как он, во имя Сигмена, ухитрился сбежать? Лейф заметил, что это неважно и его сейчас интересуют последние события. Рахиль обиделась и заявила, что не имеет понятия, о чем он. Лейф принялся рвать на себе волосы и кричать, что если она, Рахиль, немедленно не сообщит, куда делись госпожа Даннто и Ава, то он, Лейф, залезет в куб и поотрывает ей там руки и ноги.

— А они в Монреале, — спокойно ответила Рахиль.

После того как Лейфа похитили (предположительно, Жак Кюз), Кандельман настоял, чтобы Даннто и его супруга отправились в Канаду ракетой. Аву прихватили за компанию в качестве личной медсестры, а также для ее, с точки зрения Кандельмана, безопасности. Ава поначалу отказывалась наотрез, но потом сдалась.

Лейф подумал, что у его супруги должны были быть серьезные причины для такого решения. Что-то заставило ее остаться с Аллой.

По приказу Лейфа Рахиль сходила в кабинет за журналом регистрации входящих. Пока она читала, кто в этот день звонил ему и какие письма пришли, Лейф обратил внимание на одну весьма интересную запись. «Этот тупой З. Роу», как назвала его Рахиль, звонил дважды, интересуясь, являться ли ему завтра утром на энцефалографию. Оба раза секретарша отвечала «нет».

Так его искал Зак? Вероятно, с приказом: не то предоставить полный отчет о случившемся, не то явиться на импровизированный трибунал. Лейф давно подозревал, что этот старикашка вовсе не так глуп, как кажется, и на самом деле является его начальником. Лейф всегда считал главой парижского подполья себя, но несколько раз его решения отменялись, а кто-то постоянно проверял его — кто-то из своих. В других обстоятельствах можно было бы посмеяться над тем, как пограничники заразились подозрительностью тех, за кем шпионят.

Сейчас Лейфу было не до смеха.

— Звонков от Авы не было? — спросил он.

— Нет, доктор Баркер.

Он глянул на бледное, ненакрашенное лицо Рахили, на растрепанные кудряшки и поразился, как мог считать ее привлекательной.

— Ложись спать, девочка, — мягко сказал он. — До утра.

Когда изображение в кубе померкло, Лейф сварил себе кофе. Глотая обжигающую черную жидкость, он принял решение — как можно быстрее связаться с Заком Роу. Но он не успел опорожнить чашку, как услышал звук отпираемой двери. Это не могла быть Ава. Так что Лейф не очень удивился, когда вошел Кандельман.

Лицо уззита было, как всегда, длинным и неподвижным; кости черепа скалами проступали из-под окаменевающей плоти. Тощая его фигура двигалась чуть дергано, напоминая марионетку. Лейфу казалось, что Кандельман и есть марионетка, сам себе кукла и кукловод, что часть его сознания управляет кукольным телом старательно и осторожно, но не может ни скрыть держащих его нитей, ни двигаться с изяществом живого.

Лейф приготовился ко всему, кроме того, что произошло. Он очень удивился, когда Кандельман монотонно вопросил его о впечатлениях о встрече с Жаком Кюзом.

Лейф замешкался. Он мог вообще скрыть существование Джима Крю и его товарищей. Но, возможно, Кандельман знает больше, чем показывает, стремясь спровоцировать его на ложь.

Ответ пришел к нему, не успел уззит докончить речь. Лейф наклонился к уззиту, прищурившись и заговорщицки вытянув губы.

— Вы были правы, Кандельман, — произнес он. И рассказал уззиту то, что тот хотел услышать.

Кандельман вскочил. Глаза его, обычно тусклые, как мышиная шерсть, заблестели, голос обрел силу.

— Так, значит, человек, под дулом пистолета заставивший вас оперировать свою дочь, назвался Джимом Крю? Разве вы не заметили? Нет? Подумайте, доктор! Инициалы! [27] По-английски имя Джим Крю начинается с тех же букв J. С. — Jim Crew.

Лейф стукнул по столу кулаком. Кофе выплеснулся из чашки.

— Конец Времен! — выругался он. — Это они!

— Именно. Вы сказали, что они выглядели иностранцами и говорили не на исландском и не на иврите. Это должен был быть французский! О Сигмен, как бы я хотел знать этот язык!