Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)

Высоцкий приехал без Влади, весь какой-то посеревший и осунувшийся. Чтобы как-то его взбодрить, предложил посидеть за чашкой чая с малиновым пирогом, который специально к приезду гостя испекла Валя.

– Выпить нет? – негромко спросил Высоцкий, когда Валя ушла наверх к сыну.

– Выпить есть, но в этом доме ты пить не будешь! – решительно заявил я, поражаясь собственной решимости. – Во-первых, ты за рулем, хотя и мог бы в принципе у меня переночевать… Но все равно, завязывай с этим делом, или хочешь, чтобы сбылись худшие прогнозы?

– Черт, меня как-то потряхивает… Обычно в такие моменты стакан водки выручает… Ну или доза на крайний случай.

– Так, Володя, тем более никаких «доз». Ты же сам себе могилу роешь!

– А что ты предлагаешь? Я же ведь вернусь сейчас на Малую Грузинскую, один черт не выдержу. Каждый раз под капельницу ложиться?

– Можешь какое-то время пожить у нас, на свежем воздухе. Думаю, Валя будет не против. Затаишься на месяц-другой, отоспишься, отъешься… В театре отпустят?

– Да причину-то можно найти, хотя Любимов – калач тертый, захочет – пронюхает, что к чему. Но как я без Маринки?

– Она в Москве сейчас?

– Послезавтра улетает в Париж.

– Ну вот, чем не вариант? Провожай ее и прячься на моей даче. Сиди себе в тишине, спокойствии, сочиняй песни на новый альбом, телек смотри, радио слушай… Моя вот живет тут безвылазно – и ничего, не жалуется. Да ей и скучать некогда, если честно, с малым на руках. В общем, думай, организму нужна передышка. Был бы я любителем гор – предложил бы на полгода куда-нибудь в Приэльбрусье махнуть. Но как-то не сложилось, поэтому предлагаю вот такой вариант.

– Горы, – мечтательно протянул бард, устремив взгляд куда-то мимо меня. – Там я чувствую себя по-настоящему свободным. Не то что среди этих серых многоэтажек.

Обратно в столицу Высоцкий уехал следующим утром, с вечера предупредив Влади, что останется ночевать у меня. Хотя он и не пил ничего крепче чая, однако его так и продолжало колотить, пока он, наконец, не уснул тревожным сном чуть ли не за полночь.

А с утра был вполне бодр и даже улыбался.

– Старик, спасибо тебе за поддержку. Ты не представляешь, как мне было хреново вчера. Одно дело, когда тебе говорят, что может быть, ты умрешь через месяц, а может, через десять лет, и всегда надеешься на лучшее, и совсем другое, когда тебе точно предсказывают дату ухода. Но после нашего вчерашнего разговора я понял, что действительно можно самому взяться за ум. Послать к чертям таких друзей, которые тебе в стакан подливают и шприцы подсовывают. Начну с Янкловича, или вовсе в другой театр уйду. И спасибо за предложение, может быть, и правда поживу у тебя какое-то время. Кстати, не хотел говорить… Но мне сегодня приснился Леня Енгибаров. Грустно так на меня смотрит, а потом говорит: «Володька, живи столько, сколько тебе Богом отпущено, а встретиться мы всегда успеем». Вот именно так и сказал. Эти слова словно впечаталось в мой мозг.

Распрощавшись с Высоцким, подумал, что если он и впрямь надумает пожить у нас с Валей, то первым делом я пойду на станцию, зайду в магазинчик и предупрежу, чтобы Владимиру Семеновичу не вздумали продавать спиртное. Потому как может сорваться, а так хоть какой-то тормоз будет.

А тем же вечером диктор программы «Время» Вера Шебеко без тени радости на лице – эмоции вообще были нехарактерны для советских дикторов – сообщила, что советский фильм «Марсианин», снятый по одноименному роману Сергея Губернского, получил высшую награду в области киноиндустрии – премию «Оскар» как лучший зарубежный фильм. После чего перешла к другим международным новостям. Блин, могли бы хоть сюжет с церемонии сделать, интервью взять о того же Тарковского. Не сказать, что я был уверен в победе нашего фильма, и потому не прыгал с воплями до потолка. Если бы я находился лично на церемонии, то наверняка дал бы какую-то волю своим эмоциям. А так просто позвал Валю, которая собралась укладывать Даньку спать, и сообщил ей о нашей общей победе. По такому случаю чуть позже, уже уложив сына, супруга извлекла из своих запасов бутылочку наливки, и мы пропустили с ней по стаканчику. Ну вот, приятно, черт возьми, когда твое имя внесено в скрижали киноистории. Да, книга не моя, что уж тут скрывать, но я же не виноват, что меня забросило в это время с «ридером», откуда мне пришлось черпать материал для того, чтобы прокормить себя и жену, а заодно для собственного продвижения наверх. Интересно, дадут хотя бы подержать в руках позолоченную статуэтку? Или просто спрячут ее в архивах «Мосфильма»? Нужно будет озаботиться этим вопросом по возвращении Тарковского из Америки.

Ага, хренушки! Если в той реальности режиссер только в 80-х «завис» с семьей на чужбине, выбрав солнечную Италию, то в этой все произошло лет на пять-шесть раньше, а вместо Италии Тарковский выбрал Соединенные Штаты, причем оставив жену и сына в Советском Союзе. Видно, опьянил его воздух свободы. Об этом я узнал от товарища из «конторы», к которому явился по повестке через два дня, недоумевая по поводу своего вызова в здание на Лубянке.

– Здравствуйте, Сергей Андреевич, присаживайтесь.

Все это мне живо напомнило визит в региональное управление КГБ в Пензе, правда, здесь обстановка в кабинете оказалась посолиднее. Единственной приметной особенностью сидевшего напротив человека была некрасивая родинка слева у основания крыла носа. Он практически не поднимал на меня глаз, а разговор вел как бы между делом, перекладывая и просматривая какие-то бумаги. Когда наконец выяснилось, зачем все-таки меня пригласили в этот кабинет, я едва не выпал в осадок.

– Что?! Тарковский остался в Америке? Он попросил политического убежища?

– Пока официально ничего не подтверждено, ясно только, что Андрей Арсеньевич не вернулся в отель, и нашей делегации пришлось улетать без него. Сергей Андреевич, вот вам бумага, ручка, и излагайте всю историю ваших отношений с Тарковским. Как познакомились, как снимали фильм, как он уговаривал вас лететь в Штаты…

– Да не уговаривал он меня, сказал только, что попробует пробить поездку на церемонию вручения «Оскара».

– И это тоже упомяните. Пишите, время у нас с вами еще есть.

Лишь спустя два с половиной часа я покинул этот кабинет, при этом меня изрядно потряхивало. Подумалось, что, наверное, и Высоцкого так же колотило, когда он ехал ко мне. Ладно, с меня взятки гладки, я с Тарковским закулисных бесед не вел, мне скрывать особо-то и нечего. Да и в разряд стукачей вроде не попал, не донос же в конце концов писал. А жаль, очень жаль, подпортил прославленный режиссер чувство радости от победы. Теперь вполне вероятно, что после таких событий «Оскар» я так и не увижу. Надеюсь, Тарковский хотя бы не присвоил статуэтку, перед тем как стать невозвращенцем, а то это было бы совсем по-свински с его стороны.