Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)

– Компаньеро Освальдо говорит, что он не против, – перевел Пабло. – Просит только, чтобы это не заняло много времени, потому что Мерседес – прежде всего жена и мать, и ему нельзя долго сидеть с детьми в ее отсутствие, у него слишком много дел.

– Передайте компаньеро Освальдо, что мы учтем все его пожелания, и участие в съемках Мерседес никак не отразится на его личной жизни.

В итоге стороны разошлись, как принято говорить, довольные друг другом. Думаю, мэру все же будет приятно, когда на телеэкране – сериал планировался к показу и на Кубе – покажут его супругу. А я в глазах местного королька заработаю лишние очки, которые в дальнейшем могут оказаться и не лишними. Кто знает, как оно повернется в будущем.

Два месяца съемок прошли, можно сказать, без сучка и задоринки. За исключением разве что одного момента, едва не стоившего жизни Кончите Себальос. По сюжету в одной из сцен гринго-Басилашвили требует от Марии, чтобы та отдала ему свои сердце и руку. Негодяй Луис-Игнасио присутствует тут же и всячески пытается надавить на племянницу, преследуя этим браком свои корыстные интересы. Далее, взбешенный отказом Марии, дядюшка выхватывает пистолет и целится в девушку, заявляя, что если она не согласится выйти за Форбса, то он ее убьет, а дело обставит так, будто она сама застрелилась, не выдержав любовных терзаний. Мария, сама впадая в тихую ярость, надвигается на направленный в ее сторону ствол пистолета и заявляет:

– Я давно подозревала, что вы, дядюшка, тот еще негодяй. Стреляйте, и пусть вас потом черти поджаривают в аду.

Луис-Игнасио в замешательстве, он не решается стрелять в собственную племянницу, и тогда та подходит вплотную и пытается вырвать из его руки пистолет. В этот момент раздается выстрел, девушка хватается за простреленное плечо, и спустя несколько секунд падает в обморок. Понятно, что выстрел холостой, а кровь на блузке Марии в следующем кадре – всего лишь пятно вишневого сока.

Но тут стоит сказать, что немолодой пиротехник Анхель Эрнандес, приданный нам в команду, в свое время служил под командованием самого Фиделя, и только в мирное время переключился на кино, где с успехом использовал свои пиротехнические навыки. При этом он повсюду таскал с собой свой револьвер системы Нагана, с выгравированной дарственной надписью от команданте Че. Причем револьвер был всегда заряжен боевыми патронами, не иначе, у нашего пиротехника с годами появилась мания преследования, и он постоянно ждал нападения. По иронии судьбы у киношного Луиса-Игнасио был точно такой же револьвер. И так получилось, что бутафорский вариант где-то затерялся. Пока суд да дело, Анхель молча протянул актеру свой револьвер, при этом забыв поменять боевые патроны на холостые. Короче говоря, бабахнуло знатно, после чего Кончита-Мария схватилась за плечо, на котором выступала самая настоящая кровь. К счастью, пуля прошла по касательной, едва оцарапав плечо, и все обошлось лоскутом содранной кожи. Но перепугались все не на шутку, кроме разве что самой Кончиты, которая довольно быстро пришла в себя, и по-испански что-то высказала в адрес и экранного дядюшки, и пиротехника. Когда я попросил Пабло перевести, тот покраснел и сказал, что это труднопереводимое наречие.

Кровь быстро остановили, но от греха подальше – еще заражения не хватало – отвезли девушку в одну из больниц Сантьяго-де-Куба, где ей наложили несколько швов и попросили хотя бы неделю не делать резких движений, чтобы швы не разошлись. А через неделю обещали эти самые швы снять. Так что эти дни мы задействовали Кончиту осторожно, старясь не потревожить заштопанную местными эскулапами рану.

А я, грешным делом, решил использовать казус в своих интересах. То бишь в интересах нашего общего дела. Попросил сохранить этот кусок киноленты, где Луис-Ингасио на самом деле ранит Марию, и позже вставить его в картину. И чтобы подогреть интерес местного населения к съемкам картины, попросил Пабло пригласить на съемочную площадку журналистов, и желательно не только пишущих, но и снимающих. И когда на следующий день вокруг меня собралась толпа с ручкам, блокнотами, камерами и микрофонами, я в ходе рассказа о съемках упомянул и этот эпизод, назвав нашу Кончиту не иначе как героиней, которая, несмотря на рану, тут же вернулась на съемочную площадку.

После этого толпа представителей СМИ кинулась терзать малость офигевшую актрису, и ей пришлось добрых 15 минут отвечать на вопросы акул пера и телекамер.

В середине ноября я поздравил всех с окончанием съемок. Теперь оставалось добить монтаж и сделать озвучку. Причем в оригинале озвучивать сериал должны были те же актеры, что и снимались, а значит, нам предстояло задержаться на Кубе где-то еще на какое-то время. Что касается монтажа, то работа над ним началась после первой же серии. Мобильная студия режиссера монтажа располагалась в самом Сантьяго-де-Куба, и я старался каждую свободную минуту проводить в вагончике, где темноволосая мулатка под моим руководством резала-клеила пленку.

Так же я заранее озаботился музыкальной темой сериала. С собой привез фонограмму двух песен Инги Чарской, где она перепевала хиты Шакиры «Underneath Your Clothes» и «Whenever». Я помнил, что у меня в телефоне была пара как раз этих композиций, и после часового копания в кассетах все-таки их нашел. К сожалению, разобрать большинство испанских слов для меня оказалось непреодолимой задачей. Закончилось все тем, что пришлось снова идти в МГИМО, искать талантливого студента, напеть мелодию и попросить сочинить на эту музыку текст на испанском языке, учитывая уже имеющиеся названия композиций. За неплохой гонорар третьекурсник справился меньше чем за неделю, после чего я потащил Чарскую в студию. Ну а остальные музыкальные темы я доверил выбрать моему кубинскому сорежиссеру, который привлек для этого дела местного композитора.

Озвучка и сведение фонограммы проходили ударными темпами, и 3 декабря 1978 года мы уже могли заказывать билеты на обратный рейс до Одессы. С собой мы планировали везти пару копий фильма с испаноязычной озвучкой, где даже Басилашвили разговаривал отнюдь не на великом и могучем. В любом случае по возвращении на Родину Олегу Валериановичу предстояло переозвучивать самого себя уже с учетом пожеланий русскоговорящей телеаудитории. Да, кстати, для озвучки остальных персонажей еще ведь придется искать актеров. Ну да ладно, это мы уже на месте разберемся. Главное, чтобы худсовет остался доволен, а то еще, чего доброго, и у нас не покажут кино, и здесь, на Кубе, будут печалиться по впустую потраченным силам и времени.

Отзвонился в Москву, Хессину, отчитался о проделанной работе и поинтересовался, когда мы сможем отплыть обратно. Командировочные уже подходили к концу, а состоять в нахлебниках у местных претила гордость. Ну да, у русских же она собственная, гордость! Борис Михайлович попросил перезвонить на следующий день. Впрочем, я не спешил уходить с переговорного пункта, сделав еще звонок и домой. Валя, услышав мой голос, аж завизжала от счастья. Кратко доложившись, что все в порядке, и выслушав аналогичный ответ, попросил дать трубку Даньке. Сын довольно отчетливо прокричал в трубку: «Папа, плиезжай сколее домой!», после чего у меня на глазах непроизвольно выступили слезы. Пообещал постараться успеть к новогодним праздникам, захватив для сына и жены кубинские сувениры.