Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)

Мы будем вести беспощадную идеологическую борьбу с носителями чуждых нам идей западного капитализма, буржуазного национализма и религиозного фанатизма! А там, где они выйдут за рамки закона – не только идеологическую! Для советского правосудия неприкасаемых нет!

И так как партия должна развиваться вместе со всей страной, по поручению Политбюро и ЦК я предлагаю создать комиссию во главе с товарищами Щербицким и Рябовым для разработки нового устава партии и новой партийной программы, отвечающих переменам, которые ждут нашу страну!

Кроме того я предлагаю съезду уже сейчас внести изменения в устав:

Во-первых, учредить пост Председателя КПСС. Председателем КПСС политбюро и ЦК предлагают избрать Леонида Ильича Брежнева, в знак признания его заслуг перед партией и страной.

Во-вторых, создать Военную Комиссию ЦК КПСС, которая будет руководить деятельностью политических органов Вооруженных сил, системы МВД и КГБ, а также деятельностью членов партии в силовых структурах. В комиссию входят генеральный секретарь ЦК КПСС в качестве председателя, секретари ЦК, курирующие вооруженные силы, МВД и КГБ, секретарь ЦК оборонной промышленности, министры обороны и внутренних дел, председатель КГБ, начальники главных политуправлений Вооруженных сил, МВД, КГБ. Также комиссия может кооптировать в свой состав других лиц с совещательным голосом.

В-третьих, предлагаю установить правило, по которому первые секретари обкомов, крайкомов, окружкомов, республиканских ЦК являются делегатами съезда по должности. Все остальные делегаты съезда избираются в первичных организациях, на предприятиях, в колхозах, научных заведениях и вузах из членов «первичек». Если работники городских, районных, областных, окружных, краевых, республиканских инстанций хотят избираться делегатами съезда, они должны уйти в отставку со своих должностей и баллотироваться на общих основаниях.

После окончания речи Романова в зале на какое-то время повисла тишина, которая затем взорвалась громом аплодисментов. Но это не были те дежурные «бурные и продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию», которых я насмотрелся на предыдущем съезде. Даже по ящику было видно, что людей реально зацепило. Да и меня при всем моем цинизме проняло. Появилось чувство, что как бы ни сложилось дальше, а страна уже не будет прежней.

Когда аплодисменты стихли, председательствующий Мазуров поставил на голосование предложения товарища Романова. Большинством голосов при трех воздержавшихся съезд проголосовал «за».

Вслед за Романовым на съезде выступил Машеров, который изложил программу изменений в экономике, социальной сфере и управлении, кратко коснувшись законопроектов и поправок в конституцию, подготовленных Совмином СССР для внесения на внеочередную сессию Верховного Совета.

По окончании его выступления съезд решил одобрить программу и принять к сведению.

Затем снова выступил Романов с, как он выразился, «несекретным докладом о культе личности и его последствиях». Услышав это, я усмехнулся, заценив юмор генсека, и стал слушать с удвоенным вниманием.

Романов подробно, с цифрами и фактами в руках, опроверг хрущевские «разоблачения» пятьдесят шестого года и более поздних времен, заодно напомнив о фактах из биографии самого «борца с нарушениями социалистической законности», требовавшего себе права расстрелять как можно больше арестованных, так что Сталин на очередном его требовании написал: «Уймись, дурак!».

В частности, Романов опроверг утверждение Хрущева, что якобы в первые дни после нападения Гитлера Сталин пребывал в Кремле в прострации и никого не желал видеть. Романов процитировал журнал посещений Сталина в те дни, с фамилиями приходивших в кабинет Верховного главнокомандующего и временем их пребывания там.

– Хоть и с большим опозданием, – заявил Романов. – Но хотелось бы задать вопрос: каким образом Хрущев мог узнать о том, что Сталин в первые дни войны «находился в Кремле в прострации», если сам Хрущев в это время был в Киеве?

Далее Романов высказался по «сталинским репрессиям», процитировав доклад Генпрокурора СССР Руденко Хрущеву от 1 февраля 1954 года, в котором говорилось, что с 1921 по февраль 1954 года, в СССР было приговорено к высшей мере наказания 642980 человек.

– Казалось бы, свыше полумиллиона человек – это очень много, – сказал Романов. – Но если разделить эту цифру на тридцать два года, и учесть тогдашнюю численность населения СССР – все выглядит далеко не так страшно. Кроме того, надо учесть, что, во-первых, далеко не все эти приговоры были приведены в исполнение, значительной части приговоренных они были заменены различными сроками заключения. Во-вторых, среди этих приговоренных было много вполне реальных уголовников, совершивших тяжкие преступления, всевозможных бандитов и террористов, настоящих вражеских шпионов, вредителей, предателей, фашистских недобитков, дезертиров, крупных расхитителей и тому подобных типов.

Далее Романов привел цифры приговоренных к казни за тот же период в странах с сопоставимым населением, вроде Англии, Франции, США, Японии с их колониями, а также Китая при режиме Чан Кайши. Выходило что в тех же «западных демократиях» число приговоренных к высшей мере было как минимум не меньше, чем в «тоталитарном» СССР.

– То же самое касается и количества заключенных, – продолжил Романов.

Он привел цифры, показывавшие, что даже в самые суровые сталинские годы, которые, кстати, приходились вовсе не на тридцатые, а на войну и время сразу после нее, число заключенных – не считая военнопленных – никогда не превышало в СССР 2700000, причем большинство из них были осуждены за уголовные и бытовые преступления, а среди остальных оказалось полно всяких басмачей, власовцев, прибалтийских фашистов, бандеровцев и прочей погани.

Затем Романов привел цифры заключенных по крупнейшим западным странам с их колониями за 1924-1953, и сравнение снова вышло не в пользу «свободного мира».

– Если при Сталине, в самые пиковые годы, когда шла война с фашизмом или в первые годы после войны продолжались военные действия против фашистских недобитков в Прибалтике, на западе Украины и Белоруссии, число заключенных составляло один процент от тогдашнего населения СССР, то в наше вполне мирное время, за океаном, в, так сказать, «цитадели свободы», – Романов саркастически улыбнулся, – число заключенных тоже достигает одного процента населения, а оно у них побольше, чем в СССР при Сталине! И что-то никто на Западе не кричит о тоталитаризме и репрессиях в Америке, хотя тамошние суды многим заключенным дают срока по сорок-шестьдесят лет, а то и по несколько веков, чего в СССР сроду не бывало. И «свобода» с «демократией» им не мешают, и так называемые «правозащитники» помалкивают!