Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)

– Джентльмены, вы, наверное, догадываетесь, по какому поводу я вас сюда пригласил, – наконец произнес Картер. – Если же нет, то приготовьтесь выслушать небольшую вступительную речь. Итак, все вы прекрасно знаете о переменах, происходящих как в России, так и в мире. Скажу откровенно, джентльмены, мы если и не в дерьме, то близко к этому. И я очень хочу знать, кто в этом виноват и что нам делать для исправления ситуации. Причем ответ на второй вопрос меня интересует в наибольшей степени.

При этих словах президента считавший себя интеллектуалом Вэнс, внутренне усмехнувшись, подумал, что на совещании по неприятностям, связанным с Россией президент США задает чисто русские вопросы, хотя, как точно знал госсекретарь, Картер никогда не читал русских книг.

– Мистер Президент.., – начал было Мондейл, но Картер остановил его движением руки.

– Я еще не закончил, Уолтер. Итак, джентльмены, с вашего разрешения, я продолжу. За последние три года в семи европейских, девяти азиатских, двух африканских и двух американских странах, не говоря уже о России, произошли события, от которых русские оказались в явном выигрыше, а мы в явном проигрыше.

Помнится, вы, Збигнев, – Президент взглянул на Бжезинского, – предлагали большой проект дестабилизации на южных границах Советов. Все выглядело красиво, не спорю, но что мы видим в итоге? Переворот в Пакистане провалился, как и левый заговор в Афганистане, который, по вашему утверждению, вместе с активизацией исламистов должен был дестабилизировать эту страну при поддержке дружественного нам режима в Пакистане. А на деле дружественные Советам режимы Бхутто и Дауда только укрепились, а те, на кого мы делали ставку – наоборот, разгромлены! И влияние русских в Кабуле и Исламабаде только усилилось! Кто должен отвечать за это?

– Мистер Президент, – ответил Бжезинский, – события в Пакистане и Афганистане действительно пошли не так, как мы рассчитывали. Но я не думаю, что тут есть наша вина. В таких делах присутствует большой элемент случайности. Возможно, о заговорах сумели пронюхать спецслужбы Дауда и Бхутто, возможно, среди заговорщиков имело место быть предательство. Среди этих восточных людей предавать и подставлять друг друга ради денег или карьеры – самое естественное дело уже не одно тысячелетие…

«Можно подумать, у нас не так» – усмехнулся про себя Тернер, но высказывать это вслух, разумеется, не стал.

– Возможно и русские узнали о заговорах, – продолжал Бжезинский, – и сообщили местным правительствам, хотя никаких доказательств этого нет. В случае с Пакистаном это понятно – Бхутто для них однозначно выгоднее, чем дружественный нам режим, поддерживающий исламистов. А в случае с Афганистаном у русских, похоже, нашелся кто-то умный и решил, что лучше сохранить идейно не очень близкого Дауда, поддерживающего порядок в стране, чем рисковать, поставив на авантюру с единоверными коммунистами. Русские в таких случаях говорят: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе» или «от добра добра не ищут». Хотя, такое решение необычно для Советов с их идеологизацией.

– Интересные у них поговорки, – сказал Картер, – и неглупые. Надеюсь, Збигнев, вы мне подготовите подборку? На будущих переговорах с русскими они пригодятся. Говорят, поговорки отражают психологию соответствующего народа, и вообще… Впрочем, сейчас речь о другом. Как мы можем исправить ситуацию?

– Это будет трудно, мистер Президент, – признался Бжезинский. – Бхутто и Дауд, воспользовавшись этими заговорами, полностью разгромили своих противников. Причем особенно безжалостно расправились с исламистами. Как-будто поняли, что на перспективу это самые опасные их враги. Практически все лидеры исламистов перевешаны или расстреляны. Только Маудуди в Пакистане не тронули, видимо потому что из него песок сыпался, недавно он и сам помер. Что касается наших действий, то в Пакистане я предлагаю сделать ставку на суннитов, составляющих две трети населения, настраивая их против правительства шиита Бхутто, а также на пенджабцев – это самый крупный народ Пакистана, доминирующий в армии, а Бхутто – выходец из Синда, не столь влиятельного. Правда, Бхутто подстраховался и создал верную ему жандармерию из религиозных и национальных меньшинств, а также отрезал от провинции Пенджаб южную часть, ослабив влияние пенджабцев в стране. Так что быстрый успех тут вряд ли возможен.

«Ну конечно, – снова подумал про себя директор ЦРУ, иронически поглядывая на „дятла Вуди“, как за глаза звали Бжезинского в Вашингтоне за внешнее сходство с персонажем диснеевского мультика. – Как говорят на том самом Востоке, к тому времени или ишак сдохнет или падишах».

– Что касается Афганистана, – продолжал Бжезинский, – то тут надо попытаться поднять национальные меньшинства против пуштунского правительства Дауда. Для нас тут интересно, что эти меньшинства обитают в основном на севере, у русской границы, и большинство среди них составляют таджики, узбеки и туркмены, живущие и в Советском Союзе. Так что если там начнется заваруха – у русских вряд ли получится остаться в стороне. Правда, – Бжезинский скривился, – тут тоже нужна долгая работа и, честно говоря, успех совсем не гарантирован.

– И, тем не менее, надо попытаться. У вас светлая голова, Збигнев. Однако, – тут Президент помрачнел, – с Ираном действительно вышел грандиозный провал. И это уже серьезно. Возможность напакостить русским на их южных границах – это хорошо, джентльмены, но в крайнем случае мы и без этого проживем. Однако нефть – это НЕФТЬ! И Персидский залив для нас стратегически важен. И что мы имеем? Шах, в поддержку которого мы вложили столько средств, свергнут и сбежал! Это еще полбеды. Помнится, вы, Сайрус, передавали мне мнение Кима Рузвельта о шахе, что в душе он личность слабая и в опасный момент дрогнет. Наш посол в Тегеране Салливан поддерживал эту оценку. Но почему у нас не нашлось никого ему на замену? Например, среди иранских военных или среди исламистов, как предлагал Збигнев?

– Мистер Президент, – сказал Вэнс, – идея военного переворота в Иране была бы мертворожденной. Шах с его параноидальным страхом перед заговорами создал в своих вооруженных силах такую обстановку, что ни о какой консолидации военных и их самостоятельных действиях не могло быть речи.

– Подтверждаю, – вмешался Мейер. – По этой же причине действия шахских войск по подавлению революции оказались неэффективны. Полное отсутствие инициативы и жуткая медлительность и неповоротливость.

Вэнс взглядом поблагодарил генерала за поддержку и продолжал:

– Что касается идеи поставить на исламистов, чтобы не допустить прихода к власти красных, то такой вариант тоже прорабатывался, – госсекретарь взглянул на Бжезинского, – однако по не зависящим от нас причинам не смог реализоваться.