Анастасия Баталова - Исполнитель желаний (СИ)

— Что такое с тобой творится в последнее время? — спросила Кирочка, отламывая воздушную слоистую мякоть свежевыпеченного круассана, — ты какая-то молчаливая, раньше постоянно что-то рассказывала, а теперь сидишь скучная, и глаза у тебя мечтательные, будто и нет тебя здесь… Колись, ты влюбилась?

Аль-Мара помотала головой.

— Сама не знаю… Просто вдруг с моими мыслями начало происходить странное: они как будто делятся по сортам, одни белые, другие желтые, третьи голубые, этого не описать, и иногда мне кажется, что некоторые из них вовсе не мои собственные, до того они не похожи на все прежние… А некоторые хоть и такие же как раньше, вроде как мои, про племя, про поселение, про маму, но они точно потускнели; я уже и не могу подумать об этом как следует, в тумане все…

— Эти новые твои мысли, которые цветные, какие они? — настороженно спросила Кирочка.

— Ну…Это довольно сложный вопрос. Как вообще можно описать мысли? Некоторые из них я могу, конечно, выразить словами, если постараюсь, но не все…

— Например?

Аль-Мара ненадолго задумалась. Она слегка запрокинула голову и подняла глаза к потолку, точно вычисляя в уме, а потом сказала:

— Вот, только что пришла серо-розовая мысль, горькая и нежная; скажи, ты ведь всегда невольно сравниваешь меня со своей школьной подругой, которую очень любила?

Кирочка вздрогнула. Она никогда не рассказывала Аль-Маре ничего о Нетте; ни разу даже не упоминала ни о её существовании, ни о своих переживаниях, касающихся их дружбы.

— А ещё что-нибудь… — спросила Кирочка срывающимся голосом, страшная догадка уже прикоснулась к её сознанию кончиком щупальца, — ты можешь об этом сказать?

Аль-Мара снова сосредоточилась.

— Об этом нет, — она разочарованно качнула головой, — Сейчас красных мыслей очень много, испуганных каких-то, они всё заслонили; эти мысли про то, что я скоро умру, я чем-то заразилась в реке и теперь умру…

— Невероятно! — воскликнула Кирочка, вскакивая. — Ты их читаешь!

— Кого их? — Аль-Мара подняла на подругу взволнованные непонимающие глаза.

— Мои мысли! — Кирочка всплеснула руками, — ты…ты… — она беспомощно шарила по воздуху, словно подыскивая таким способом подходящее слово, — ты… больше не человек! Ты русалка!

Аль-Мара продолжала сидеть за столиком. Она смотрела на взбудораженную Кирочку снизу вверх очень спокойно, без тревоги и без печали; и что-то новое, туманящее рассудок, жестоко заласкивающее, умиротворяющее навсегда, дающее жуткое эйфорическое забвение проливалось из глубины её глаз… Кирочка отвернулась.

На всякий случай Крайст дал ей несколько таблеток против русалочьего дурмана, она торопливо достала из нагрудного кармана блистер и проглотила одну, не запивая. Аль-Мара повернулась к окну, и, сложив руки перед собою, смотрела вдаль, туда, где за деревьям, небоскрёбами, автомобильными развязками угадывался серебристый серп залива. Пока Кирочка возилась с пуговицей кармана, не желающей сейчас почему-то выскакивать из тугой петельки, шуршала серебристой фольгой, перегибая пополам блистер, в глазах у неё скопились, приготовившись пролиться, слёзы…

14

л. Лунь: Неужели это никак невозможно остановить?

Сидя за столом в непривычно тихой квартире Аль-Мары, как будто уже опустевшей из-за переезда или смерти, Кирочка писала сообщения Биллу.

л. Крайст: Прежде никому не удавалось. Потому и считают, что невозможно. Я сочувствую вам.

л. Лунь: И долго ещё это будет длиться? Самое страшное: наблюдать, сходя с ума от своего бессилия.

л. Крайст: Не могу вам сказать. Зависит от её организма. После открытия жабр — максимум пару дней… Их ещё нет?

Аль-Мара спала. Последние несколько дней она чувствовала сильную слабость и практически не вставала с постели. Кирочка даже оставалась ночевать у подруги: у Аль-Мары иногда поднималась температура и за нею нужен был уход как за больной. Большую часть времени рыжая проводила во сне, она засыпала внезапно, словно падала в обморок, и так же резко просыпалась, с каждым новым пробуждением отдаляясь от прежнего мира всё сильнее.

Кирочке уже не приходилось ничего говорить ей: подруга понимала её раньше, чем она успевала открыть рот, чтобы что-то сказать, и тут же отвечала ей таким же странным образом — без единого слова. Аль-Мара теперь не развлекала Кирочку никакими историями, как это бывало раньше: она просто не помнила ничего, и даже события, произошедшие час назад, не задерживались в её сознании.

Кирочка осторожно приблизилась к спящей и, взяв её руку, хотела посчитать пульс, но тут же испуганно уронила кисть Аль-Мары на простыню: кожа на запястье девушки огрубела, и на ней выразились, словно наползающие друг на друга плотные розоватые блестящие пятна… ''Чешуя… ''- подумала Кирочка обреченно. В этот момент Аль-Мара попыталась вздохнуть во сне; она начала судорожно хватать воздух ртом, но его ей как будто не хватало, она беспокойно шарила руками по кровати, пока, наконец, не открыла глаза.

''Мне пора.'' — произнесла она мысленно Кире, встретив её испуганный взгляд.

Аль-Мара встала с постели, и Кирочка увидела на её мятой футболке сбоку на уровне груди свежее пятно от крови. Сняв на ходу футболку, Аль-Мара бросила её на пол. Кирочка, пронзенная ужасом, уперлась зрением в молодые, только что открывшиеся русалочьи жабры; они были еще не разработанные, слипшиеся, синюшные. Лихорадочно вздуваясь, они источали кровавую пену и слизь.

Аль-Мара накинула плащ. Кирочка догадалась, что она направляется к заливу.

15

Заходящее солнце мазало воду оранжевым, малиновым, алым. Почти затонув, оно оставило лишь широкую размытую полосу на границе неба и моря. Силуэт гостиницы «Прибрежная» был чёрен.

Кирочка медленно спустилась вслед за Аль-Марой по лестнице на каменную площадку. По ней с тихим шорохом катились волны. Над набережной носились, протяжно вопя, толстые городские чайки.

Кирочка с напряженным ожиданием смотрела в спину девушки, подошедшей так близко к краю площадки. Чужой девушки. Медные волосы Аль-Мары трепал ветер, она стояла у самой воды, и приходящие волны окатывали её босые ступни.

''Что же ты стоишь? — думала Кирочка, — Что же ты мучаешь меня? Иди же! Уходи поскорее, уходи в свое дурацкое, дерьмовое море, боже, как я ненавижу его, как я буду ненавидеть теперь эту набережную…Боже мой…'' Кирочка чувствовала, что плачет. Удержаться было невозможно. Одна за одной скатывались слезинки по щекам, быстро, как капли дождя по автомобильному стеклу.

Аль-Мара, наверное, услышала её мысли. А, может быть, просто решила поторопиться. Она скинула плащ, и, отбросив его назад, села на край каменной площадки, опустив ноги в воду. Кирочка стояла, боясь пошевелиться.