Анастасия Баталова - Исполнитель желаний (СИ)

— Хотелось бы выяснить какие именно до того, как он их осуществит.

— Я и не думаю спорить с тобой сынок, — сказал генерал с мягкой улыбкой, — но чем больше ответственности налагает решение, тем лучше оно должно быть продумано. Эрн слишком силён, и поэтому мы должны действовать осторожно. Любое наше вмешательство может напугать его или рассердить. Мы не готовы к этому. У нас недостаточно технических средств, чтобы сдержать такую мощную магическую энергию…

— Всё ясно, генерал, нужны гарантии, что в случае его сопротивления, мы сможем справиться с Эрном. Хотя бы в первый момент, пока не убедим его, что мы друзья…

— Молодец, ты верно понял меня, сынок. Гарантии, конечно, слово хорошее, но для нашей ситуации пока ещё слишком смелое. Нам нужна хотя бы подстраховка. Более надежная, чем та, что есть у нас сейчас. Нам нужно оружие.

2

Мика Орели любил математику за то, что она являлась миром абстрактных идеальных объектов, нигде кроме воображения не существующих: чисел, функций, точек, геометрических тел. Среди них он чувствовал себя как в раю. Существование здесь казалось ему куда более простым и приятным, чем в мире материальных вещей: в пространстве математики логические связи гораздо жестче связывали объекты между собой, и оно начисто лишено было случайности — одной из самых досадных черт действительности. Для того, чтобы получить при необходимости последовательность случайных чисел, Мике приходилось сложным образом программировать свой микрокалькулятор. Не то, что в жизни — вышел на улицу, и — бац! — сорока испражнилась прямо на макушку. Мика не выносил хаоса, который, будучи началом всего, волей неволей проявлял себя во внешнем мире, а математику находил он столь прекрасной потому, что она казалась ему воплощением идеального порядка. Порядок он любил во всём. После того, как в школе приятель попросил у него послушать музыкальный диск и через несколько дней вернул его в бумажном конвертике с немного помятым уголком, Мика больше никому не давал свои вещи. Доходило до смешного. Как-то раз учительница попросила Мику поделиться с товарищами учебником, но он отказался наотрез, тревожно заёрзал на стуле, прижал учебник к груди и так недобро поглядел на приближающуюся к нему с протянутой рукой одноклассницу, что она вынуждена была отступить. Найдя такое поведение довольно странным, учительница решила поговорить с Микой после урока наедине:

— Что случилось? Почему ты не выручил своих товарищей книгой?

— Я боялся, что они её помнут.

— Почему тебя это так пугает?

— Я не терплю беспорядка, и не желаю сталкиваться с ним в каком бы то ни было виде. А загнутый угол страницы, послюненный кончик карандаша, наобум переложенная в другое место закладка — все это есть воплощения хаоса. Я не доверяю другим, потому что не знаю, чего от них ожидать. Для меня их действия случайны, а случайностей я не хочу.

Он повернулся и ушел, оставив учительницу в полном недоумении. А после того, как подобное несколько раз повторилось, все от Мики отстали, перестав просить у него что-либо, решили, видимо, что гений имеет право на свои причуды.

Ночь, проведенная в гостинице "Приморская" сделала Мику ещё более замкнутым, чем прежде. Ведь именно тогда он обнаружил проявления хаоса в самом себе, и это терзало его невыносимо. Теперь он даже не злился больше на Киру, он извинил её потому, что ему казалось, будто бы он понимает внезапность её отказа: вырвавшийся на волю хаос может испугать кого угодно, рассуждал он, и совершенно неудивительно, что девушка бросилась от меня прочь, как от разъяренного медведя…

Прежде Мика сознавал себя прекрасным и цельным существом — сверхчеловеком, чистым разумом, преданным единственной возвышенной радости — познанию мира, и тут вдруг — на тебе! — в нём пробудилась эта странная дикая сила, которую он не мог контролировать. Присутствие этой силы и, главное, его полная безоружность перед нею унижали изобретателя. Разумеется, своим немалым природным умом Мика сразу постиг суть данного явления. И эта самая суть — примитивный обезьяний инстинкт — отвращала его. Он, обитатель возвышенного мира идей, приобщённый к таинству их рождения, оказался неспособным безболезненно принимать все проявления объективной реальности… Физиологическая сторона отношений между полами со времен отрочества казалась ему чем-то настолько гадким, что прежде он никогда бы не поверил в возможность возникновения у себя самого желания такого рода… Но оно, это желание, несмотря ни на что, всё-таки проявилось. Оно было откровенным, как распахнутое окно, с ним бесполезно было спорить, как с небом, и его невозможно было унять, как внезапный грозовой ливень…

Внутренние противоречия сводили Мику с ума.

3

— Вот что, изобретатель, — сказал Крайст, взгромоздив перед Микой на столе груду предметов из стандартного набора, который обычно всегда имеет при себе офицер Особого Подразделения, — Ты можешь мне сделать такое же, только посильнее. Раз этак в сто…

— В смысле? — Мика не спускал с собеседника своих спокойных и внимательных глаз.

— Ну вот есть, к примеру, антимагические наручники. Они выдерживают до 150 Мэг направленного воздействия. Так вот мне нужно поднять их пороговую нагрузку до нескольких десятков тысяч Мэг.

— Я понял, — изобретатель коротко кивнул, — каков принцип их работы?

Вопрос был скорее риторическим. Мика взял наручники со стола и принялся задумчиво вертеть их в руках, исследовать каждый изгиб своими тонкими цепкими пальцами.

— Принцип… А чёрт его знает! Ты умник, ты и разбирайся. — Прокомментировал Крайст, — Вроде, пульсирующее электромагнитное излучение в определённом частотном диапазоне.

— Я попробую, но ничего не могу обещать, — ответил Мика, откладывая наручники, — что ещё?

— Обруч безволия… — Билл пододвинул по столу ближе к изобретателю тонкое металлическое кольцо, — его надевают на голову магу, чтобы он не мог сконцентрироваться, так же нужно увеличить мощность.

— Хорошо. Это всё? — спросил молодой изобретатель немного нетерпеливо, общество Крайста его не тяготило и не было ему неприятно, просто последние годы он привык всё своё время посвящать занятиям и любые разговоры казались ему пустой тратой времени.

— Всё, умник, — сказал Крайст почти недовольно, ему ведь показалось, что Орели хочет отделаться от него. “Зазнайка. Воображала. Конечно, коэффициент интеллекта у тебя раз в десять выше, чем у меня, — думал Билл — но это не даёт тебе права мной пренебрегать.” Он подчёркнуто резко повернулся и направился к двери. Мика снова припомнился ему сопящим на гостиничных подушках в “Приморской”. Только теперь это воспоминание его не развеселило, как прежде, а отчего-то ещё сильнее рассердило.