Александр Колупаев - Завещание великого шамана

Фаран IV прервал чтение и обвел суровым взглядом оживленно зашумевшую братию. Под тяжелым взглядом владыки, все замолчали.

«– ножки его были из лунного металла… Рана на ноге, полученная от колючки большого Еху, совсем не болела, так как была запелената материей такой белизны, что могла соперничать цветом со снегом великой горы Калимонтукки. Да и сама материя была явно от дьявола – соткана из ниток такой тончайшей работы, что под силу разве что мастерам далекого Тибота. Но не это поразило блаженного Лурма. Над ним склонилась женщина такой красоты и грации, словно сама верховная жрица Храма Любви. Она начала разговаривать с ним на незнакомом языке. Этот язык был подобен мелодичному пению флейты и тихому журчанию родника в жаркий день. Слов он не мог понять, только звуки. Затем к женщине подошел не менее стройный и красивый мужчина, и они очень быстро заговорили на своем языке. Мужчина, а это, несомненно, был главный приспешник сатаны, снял со своего уха серьгу, тонкой и замысловатой работы и протянул её женщине. Она вдела это изделие дьявола себе в ухо и вдруг заговорила с блаженным Лурмом. Спросила, как его зовут, и ел ли он сегодня. Памятуя, что нельзя говорить слугам дьявола свое имя, блаженный Лурм назвал имя своей собаки – пусть слуги сатаны гоняются за её душой», – верховный святитель прервал свое чтение и обратился к членам синода:

– Святые отцы! Учитесь благословенной хитрости у паствы! Так обмануть слуг сатаны и спасти свою бессмертную душу от гибели, может только истинный верующий!

Легаты в знак согласия смиренно сложили рук.

– Однако продолжим, благословясь и с милостью создателя нашего!

«Женщина, да простит мне создатель, что я её так называю! Женщина взяла блаженного за руки и подвела к столу, на котором стояли разные яства. На небольшом блюде тончайшей работы мастеров Тибота лежало мясо, со слов блаженного, там был и хлеб.

Твердясь молитвой, блаженный Лурм, хитростью подобной степной лисицы, отказался от предложенной пищи, сославшись на семидневный пост во славу создателя. Тогда приспешница дьявола пошла на хитрость: она протянула ему круглый каравай и насыпала в бурдюк, изготовленный из желудка неизвестного нам животного, каких-то плодов с кожурой изумительного цвета. Блаженный Лурм не посмел ослушаться, так как приспешница дьявола была настойчива в убеждении и сама взяла один плод, ловко сняла с него кожуру и положила себе в рот. Другой плод, так же без кожуры, она подала блаженному селянину.

Ничего в жизни вкуснее он не ел. Зная, что только покаянием и молитвой у святого престола в нашем храме можно отогнать происки дьявола, блаженный попросился домой, сославшись на слабость живота. К его удивлению, приспешница сатаны легко отпустила его, попросив прийти завтра. Блаженный, в великом смятении, прибежал в поселение и всё поведал мне. Я, взяв дюжину стражников, оные зарядили пулями лунного металла пять мушкетов, и мы отправились к горе Трехглавой Змеи. Однако пока наш отряд прибыл к означенному месту, все приспешники дьявола успели скрыться в своем проклятом чертоге, и он, с легким сиянием, исчез. Сотворив положенные молитвы и наложив на себя очистительные знамения, мы вернулись в поселение. Припадая к ногам вашей милости, высылаю вам дьявольские фрукты, хлеб и ткань с ноги блаженного Лурма. Все дьявольские атрибуты запакованы в священный ларец, который очищен фимиамом и молитвами.

Доставит капитан фрегата Азигет.

Писано четырнадцатого дня, кануна святой Патриции, тысяча шестьсот пятнадцатого года от обретения священных скрижалей. Милостью создателя: ваш брат епископ Афетский и легат святого ордена Арагут»

Великий святитель положил свиток на край стола и поманил помощника-монашка. Тот сноровисто поставил на стол небольшой ларец, выдолбленный целиком из ствола орековой пальмы. На изящных ручках по бокам ларца, на накладных уголках из лунного металла распластал свои крылья сокол – знак ордена святителей.

– Брат, выйди за дверь, найди капитана Азигета. Надобны будете – позову!

Монашек, пятясь, со всем усердием отбивая поклоны, скрылся за дверью.

– Преподобный святитель, мой брат по вере, епископ Жедал! Мудрость твоя простирается далеко и не потускнеет в веках! Яви нам свою мудрость и скажи, что ты думаешь по поводу послания и этих вещей. Не утруждай свою речь хвалой святителю, нам всем здесь нужна истина и только истина!

Легаты ордена не поверили своим ушам! Сам великий святитель отринул слова божьи в речах братьев по вере.

Епископ Жедал, этот хитрый лис, а порой и жадная церковная крыса, приосанился и протянул свои руки к ларцу.

Вынул полоску белоснежной ткани, понюхал зачем-то пятно засохшей крови, оставшейся от раны блаженного Лурма. Долго нюхал круглый хлеб и с некоторой брезгливостью вынул небольшой бурдюк, такой тончайшей выделки, что через него явственно были видны дьявольские сладости. Взял одну. Рассматривая, потянул за узлы по краям загадочного плода – из него с легким стуком на стол упал орех. От неожиданности все вздрогнули. Епископ Жедал, ещё больше утвердившись в своей значимости, понюхал орех, а затем очень осторожно коснулся его языком, словно это был ядовитый гриб микус. Поднял брови и смело положил орех в рот.

– Мм-м, очень и очень вкусно! Напоминает плоды кири и ягоды малии одновременно! Только очень сладкие!

Кто-то из легатов тоже протянул руки к плодам, оставленным дьяволом.

– Не следует торопиться, братия! А вдруг это козни сатаны и яд подействует завтра!

От страха епископ Жедал проглотил сладкий орех и сидел с выпученными от неожиданности глазами.

«Так тебе и надо! Не будешь умничать предо мной!» – с явным злорадством подумал Фаран, сам-то он давно понял, что эти орехи не несут никакой опасности. Да и капитан Азигет, который сунул свой чересчур любопытный нос в ларец, не устоял перед искушением и отведал вкус дьявольского ореха.

Мало того, прельщенный небывалой силы сладости его, похитил и угостил свою возлюбленную женщину тремя орехами разного цвета.

Ничего, кроме дьявольской силы ночи любви, ни с ней, ни со славным капитаном не случилось. Правда, это неподобающее любопытство, стоило капитану пятидесяти сентамов да клятвы в вечной верности и преданности Фарану. Верховный даже усмехнулся, вспомнив, как этот славный пират, осторожно, на цыпочках уходил из его кабинета. На лице его была явная растерянность – кто мог донести?

– Так что скажешь, мудрый брат Жедал? – согнал он вопросом усмешку с лица.

– Боюсь впасть в ересь, только эти вещи не способен создать и сам дьявол! – епископ быстро сцепил пальцы рук, отгоняя, таким образом, от себя дьявольские козни.