Владимир Васильев - Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017

— А почему вы думаете, что это мистер Аарон установил ловушки? — обиделся я. — Может, тут всегда так было?

— Да он сам же и рассказывал, — парировал чужак. — Сначала повелел отнести сюда всю электронику, а потом установил ловушки, чтобы никто не смог перетащить ее обратно. Вот только мнится мне, что слишком уж жестокие виды охранных заклятий он тут использовал, нет? Неоправданно жестокие! Уж для своих-то мог бы использовать «сферу невнимания» или обычный «щит». Люди иногда бывают настолько глупы, что сами лезут туда, куда им ход заказан, — так что же, каждого из них следует убивать за глупость?

Я никогда над этим не задумывался. Гиблые места на Эль-Сепильо-де-Сапатос для меня были такими же естественными, как острые скалы Акульей Челюсти. Пока я был маленьким, мне запрещали купаться вдали от берега — как раз из опасений, что я могу разбиться о клык или утонуть на глубоководье. Еще мне до семи лет не разрешали лазать на Пик — и это тоже было объяснимо. Сейчас я и сам не пущу туда никого из мальков. Аналогично и с северной оконечностью острова — это такое же опасное место, как Пик и Акулья Челюсть, все знают. Кто же в здравом уме нарушит приказ мистера Аарона и полезет сюда? Смерть Макбрайта, рыбаков и других жителей Лос-Сапатос — это всего лишь несчастные случаи! Если бы «пирожок» Хоука-младшего вознамерился забраться на вершину к роднику и сорвался — в этом тоже был бы виноват Пристли?!

Но вот сейчас туда, в самое пекло, лезет человек, которому необходимо добраться до средств связи и вызвать спасателей. Я предостерегаю, уговариваю повернуть обратно, но у него нет другого выхода. А что, если другого выхода не было и у остальных? Вдруг среди погибших были те, кто хотел вызвать спасателей и покинуть Лос-Сапатос? Не для того, чтобы вернуться в родные места, а потому, что им было плохо здесь, с нами?

Я потряс головой, отгоняя дурацкие мысли. Про мистера Аарона и жителей я подумаю потом, когда все закончится.

— Пойдемте, — решительно проговорил я и двинулся к зеленому камню.

— Эй, стой! Диего, немедленно остановись! Я не пойду за тобою следом!

— Пойдете, — бросил я через плечо. — У вас нет выбора, вы сами сказали, сэр. Со мной у вас будет хоть небольшой шанс.

Я шел быстро и молча, прикусив губу и вспоминая все рассказы, которые я урывками слышал. Вот там, правее, будет песчаный бугорок — это сын тетушки Рэтклифф. А чуть дальше — круглый пятачок, заполненный студенистой жижей. Туда однажды наступил еще молодой Донни Карлсдейл, и оттого он теперь прихрамывает, потому что правая нога у него может сгибаться в колене и вперед, и назад. Дурак, почему же я ни разу не поинтересовался у старика Карлсдейла, что за цель у него была? Был ли он пьян? Или решил продемонстрировать друзьям свою храбрость? Или он шел туда от безысходности, потому что не мог больше оставаться на Лос-Сапатос? Готов был рискнуть жизнью и здоровьем, лишь бы убраться отсюда подальше?

— Стойте, сэр! Дальше повторяйте за мной каждое движение. Нужно стать спиной вот к этому камню и аккуратно, боком, по шажочку перемещаться вот до той отсечки. Видите? Ближе к концу не пугайтесь: вам покажется, что вы ослепли. Но на самом деле все вокруг просто поменяет цвета. Солнечный свет станет черным, оттого и будет казаться, что вам выкололи глаза. Через пару секунд отпустит. Только песок еще на несколько шагов останется синим.

Он в точности повторял за мной движения.

— Что это? Золото? Эй, мучачо, там действительно лежат слитки?

— Все видят золото, — мрачно ответил я, вспомнив веселого парня Эдгара. — Но никто еще не смог его оттуда забрать. Внимательнее, сэр: сейчас нас начнет шатать из стороны в сторону. Не вздумайте хвататься руками за корни, которые торчат из камней!

— Хорошо, Диего. Далеко еще до укрытия?

— Не знаю, сэр, — честно ответил я. — Еще несколько метров впереди мне знакомы, а что там дальше…

Меня качнуло особенно сильно, я замахал руками — и наверняка рефлекторно ухватился бы за корень, торчащий на удобной высоте, если бы меня не поймал за шкирку Гюнтер-Кай.

— Ну, что же ты, парень? — сказал он с улыбкой. — Сам же говорил — нельзя трогать эти гадкие растения!

— Спасибо, — буркнул я, краснея от своей неловкости.

— Мы можем здесь перевести дух? Отлично! — Он помолчал, осматривая путь впереди, затем кинул прямо по ходу пару камешков из кармана. — Нет, Диего, не стал бы ваш Пристли устраивать такой цирк ради телевизоров. Там припрятано что-то посерьезнее рации.

Я пожал плечами и оценил пройденное нами расстояние. Пик уже не вздымался над головой, а находился на значительном удалении. То ли мне показалось, то ли и впрямь на вершине мелькнул силуэт. Майра пришла за водой? Или маму обеспокоило мое длительное отсутствие? А может, это мистер Аарон подглядывает за нами?

— Не связано ли с этим местом какой-нибудь здешней легенды? — продолжал допытываться чужак. — Может, старики рассказывали своим внукам страшные сказки? Может, тебе что-то в книгах попадалось?

Вопросы он задавал не ко времени: я и так был слишком напряжен. К тому же откровенно боялся смотреть вправо. Говорили, что там, пока еще скрытый от нас булыжниками, стоит человек. Ну, то есть не живой человек, а его тело — угодившее в ловушку, замершее навеки, иссохшее, уродливое, но по-прежнему находящееся в вертикальном положении. Говорили, что вокруг него видны сверкающие тонкие нити, похожие на паутину. Говорили… много всего. Но мне было достаточно только двух фактов: это был мой отец, и он был окончательно, непоправимо мертв.

— Сэр, я не знаю никаких легенд и сказок про Эль-Сепильо-де-Сапатос, честно.

— И мистер Пристли ни разу не упоминал ничего такого?

Я глянул на чужака исподлобья. Имеет смысл говорить или нет? Меня же никто за язык не тянет, правда? И ракушка должна работать — на тот случай, если чужак пытается оказать на меня какое-то воздействие.

— Сэр, сейчас очень ответственный участок, мне не хотелось бы отвлекаться…

— Тогда давай я пойду вперед! Ты меня только направляй, сам можешь оставаться на месте.

В этом была определенная логика. Но я все еще чувствовал смущение за свою оплошность, а также благодарность за то, что он меня буквально спас, вовремя схватив за шиворот.

— Нет, сэр. Лучше я пойду первым. Еще несколько метров — точно, а дальше вам придется самому, поскольку я так далеко не забирался.

— Так о чем же ты вспомнил, когда я спросил про Пристли? — не унимался Гюнтер-Кай.

Я осторожно сделал два шага.

— Однажды я видел у него в «Грейсленде» карту. Старинную. Вообще-то я не люблю заглядывать в чужие вещи, но карта лежала на виду, а я как раз учил латынь.

Правильнее сказать — это был тот момент, когда ты уже выучил буквы, и тебе интересно прочитать все, что попадется на глаза…