Анна Веди - Антифальшь

Муж и какие-то люди. Я говорю:

– Ты – дебил! Разве кто-нибудь сможет жить с дебилом?

Он показывает свой член, свёрнутый неестественно. Предлагает стип, крошит его и забивает в косяк, подаёт мне в сигарете. Я курю. Он говорит:

– Вдыхай глубже.

Я выкурила сигарету. Жду прихода, его нет, вообще никак, никакой эйфории. Следующие мысли о том, как я скажу в институте, что я употребляла стип. Потом думала, что за причины были у меня прервать срок? Затем я поняла, что скорее всего меня обманули, так как эффекта эйфории не было. Ну и хорошо, хотя, может, позже, не сразу. С одной стороны, я осуждаю себя, что согласилась употребить, а, с другой стороны, рада, что меня обманули и дали не наркотики. Меня притягивает муж внешне. Но тут я вижу парня с банкета чёрненького кудрявого, который понравился мне. Такое красивое благородное лицо, рост и телосложение. Он был с девушкой. Я подхожу с мужем к этому парню и говорю:

– Вот такие мужчины мне нравятся.

Муж – это моя мужская часть. Парень с девушкой забирают меня с собой. Девушка тоже притягательна, у неё благородные черты лица аристократки, но ей я не говорю комплимент. Я хочу быть с её парнем, а она доброжелательна и не ревнует.

Потом я очутилась в квартире, она четырёхкомнатная. Я занимаю комнату. В ней порядок и много пространства. А вся квартира захламлена и заставлена. Я знаю, что её собираются сдавать. Мне не нравится, что со мной не советуются, не вводят меня в курс дела, что я не участвую в выборе, но всё равно спокойна, потому что мне эта квартира не очень-то и нужна и не за что держаться. Приходят смотреть мужчина и женщина. Сразу стали делать небольшую перестановку в комнатах.

– Очень захламлено, надо порядок навести, – говорят они.

Мне нравится, что наши взгляды по порядку совпадают. Они соглашаются жить в этой квартире.

– А сколько будет человек? Кажется, вас двое? – говорю я, сомневаясь, зачем тогда им столько комнат.

– Теперь твои расчёты будут вместе с ними. Они сняли на длительный срок по предоплате, и стоит вся квартира сорок три тысячи в месяц, – говорит мне хозяин квартиры.

Я считаю про себя, что тринадцать тысяч в месяц за мою комнату. Но я пока не уверена в соседях. Вроде они аккуратные, не любят лишний хлам. А как они между собой? Неизвестно. Потом я ищу работу. Ходила на собеседование и мне надо выходить. Я до этого пиво пила, решила купить бутылку по дороге на работу. Делаю глоток, он мне противен. Я ставлю на асфальт бутылку и больше не пью. Хочу закусить, заесть, а то помойка во рту, ужас.

Я готовилась работать в магазине. Меня выбрали и я должна была собрать одежду для работы. Пошёл сильный ливень, и я вся намокла. Я в помещении с детьми. Я как бы воспитатель, наблюдаю. Вижу, что одна девочка приготовила в соседней комнате верёвку и табуретку. Я догадалась, она жить не хочет, а ей ведь только десять лет! Я думаю, что если я отговорю её не совершать самоубийство сейчас, она сделает это в другой раз. Надо узнать причины… И тут я вижу, что эта девочка не может найти общий язык с двумя другими. Одна из них маленькая, шепелявая, оскорбляет, унижает и подавляет её. Я ей намекаю, что в соседней комнате есть оружие, им можно защититься. Я поняла, что у неё проблемы с защитой. Она не может отстаивать себя и своё мнение. Время быстро прошло, я захожу, эта девочка вся красная и родители в ужасе. Она убила ту, шепелявую, и только что труп забрали и увезли. Эта девочка стоит испуганная. Я пытаюсь её защитить перед родителями.

– Она защищалась, та девочка её оскорбляла, – говорю я.

– Это вы не досмотрели, – обвинили меня родители.

Я же обвинила себя, что подсказала, где оружие лежит. Девочка взяла палку. И тут я вспомнила, что она хотела покончить жизнь самоубийством, уже верёвку и табуретку приготовила. Может, это ей сейчас как выход. Но не думала, что она убьёт её. Сейчас она стоит испуганная, подавленная. «Хоть бы сейчас не пошла и не кончила жизнь», – так я рассуждаю, наблюдая за ней.

Я еду по лесу на велосипеде и вижу, что что-то спрятано. Заворачиваю и вижу пляж, на котором загорают люди. А, если спуститься вниз, вода с горячим источником булькает и бурлит. Я вижу, как девушка с этого берега подходит к реке. Надо перед вхождением в реку пройти вязкий песок. Она проходит и заходит в реку. Я тоже захотела, бросила велосипед и спустилась. Чуть ниже молодые люди и девушки загорали. Я случайно одному парню от края насыпала песок на лицо.

– Ой, извините, пожалуйста, – пролепетала я, думая, что сейчас мне влетит.

– Я ждал этого, – отвечает парень мне.

Я удивляюсь. А он цитирует философскую мудрость:

– Хоть сыпь песок в глаза, а ему всё – божья роса.

Я думаю, что всё равно странно, ну, ладно. Я решила собрать свои вещи в сумку, они у меня на перекладине велосипеда и в багажнике были. Лосины золотого цвета, чёрная рубашка. Я знаю, что парень наблюдает за мной. Сложив всё в сумку свою холщовую через плечо, я опять поражаюсь, почему получилось много и толсто набита сумка.

Я устроилась на работу в компанию оператором. Потом меня переводят помощником бухгалтера. И я влюбляюсь в директора, он красивый, тёмненький, кудрявый и у него крутая, спортивная тачка. Я думаю, что у меня будет такая же, поработаю здесь на должности. Но я боюсь обнаружить свою татуировку, быстрее бы заработать деньги и свести её. Всех приглашают обедать. Я откусываю чёрный хлеб с колбасой, минибутеры и ммм, забыла, как называются такие закуски на шпажке, ну, ладно. А канапе! Этот парень рядом со мной показывает, как откусывать надо.

Звонит девочка с доставки цветов и говорит:

– Я не смогу доставить сегодня, только завтра.

– Как это? Нет, нет, нет, только сегодня! Сегодня день рождения! – говорю я.

– Нет, сегодня я не смогу, я сама не своя.

– А можете мне деньги обратно перечислить? – уже плача, в отчаянии говорю я.

Быстро думаю, как заказать у других, и плачу. Потом муж, подруга и наркотики. Сначала я встретилась с подругой, она угостила меня стипом. Я покурила, ничего не поняла. А потом у меня появилась своя порция. Приходит подруга, говорит:

– Есть что-нибудь?

– Нет, нету, – говорю я, хоть у меня есть, но мне сейчас некогда.

Она, грустная, уходит. Я оправдываю себя тем, что сейчас я занята и потом я не должна её угощать за то, что она меня угостила.

Я в больнице. Мне должны левую руку загипсовать на две недели. Она у меня сломалась, неестественно болтается. Я думаю, блин, как же теперь работать две недели, рука ведь в гипсе. У меня какие-то дела и я размотала бинт. Сложности будут с тем, чтобы надевать одежду зимнюю, да вообще, никак не просунуть руку. Я придумываю разрезать рукав. Я иду в другой корпус, хочу устроиться на работу. Там встречаю знакомую. Я знаю про неё, что она на низкой зарплате не работает.