Патрик О'Лири - Невозможная птица

И иголки.

Именно там он научился уменьшать вещи. Он мог переместить себя далеко-далеко отсюда, шагнуть за пределы запахов и криков, пройти сквозь сочащуюся кирпичную стену и красную неоновую вывеску и посмотреть на все это глазами птицы, парящей высоко в небесах. Съёмка с крана. Фокус, благодаря которому любой объект становился настолько маленьким, что он мог зажать его между большим и указательным пальцами. И как бы близко они к нему ни подходили, они никогда не могли его достать.

Он смотрел на них из далёкого-далёкого далека.

Как стая птиц, летящая высоко над двумя мальчишками, лежащими в пшеничном поле.

По ту сторону красного неонового огня за окном, никогда не прекращавшего вспыхивать и гаснуть:

ТЕН ВОРЕМОН.

Майк вспомнил. Кио произнёс это странное слово в магазине «7-Eleven». Он подумал тогда, что тот говорит по-русски.

– Тен-во-ремон, – прошептал Майк и открыл глаза. – Номеров нет.

Кио плакал и курил.

– Я знал, что однажды ты придёшь, Майк. Я всегда знал, что ты придёшь.

– Кио? – спросил он. Это был первый раз, когда он назвал его по имени.

Кио кивнул.

Помолчав долгое время, Майк спросил:

– Они делают это с Шоном?

– Да. Вот почему я здесь. Вот почему мы должны остановить их.

– Убить их, – сказал он. – Назовём это своим именем.

– Убить их.

– И мальчика тоже, – сказал Майк.

– Да.

– И он будет мёртвым мертвецом.

– Да, – сказал Кио, вытирая слезы.

– Что происходит с мёртвыми мертвецами? – спросил Майк.

– Они отправляются домой.

Какое странное слово: домой. Оно застряло в его мозгу, как непроизносимое имя. Что бы это могло значить – домой? Дом – это место, где ты стираешь бельё. Где ты спишь. Он постоянно жил в отелях. Что такое дом? Это то, что было у Денни. Жена и ребёнок. Закладная и ограда из планок. Место, где лучше, чем в гостях. Место, куда тебя приглашают к себе. В страшной ярости Майк понял, что не имеет ни малейшего представления, о чем идёт речь. Он никогда не бывал там.

Он встал и подошёл к шкафчику, отпертому Кио. Взял банку с жидкостью для зажигалок и полил из неё кучу. Перья в тех местах, куда попала жидкость, потемнели. Он выхватил у Кио сигарету изо рта и швырнул её в спящих птиц. Пламя побежало дорожками там, куда плеснула жидкость, крест-накрест перечёркивая кучу, иногда ныряя в расщелины. Дым разрастался. Огонь охватил птиц. Через несколько минут это был уже настоящий костёр, полыхающий в углу раздевалки. Майк ждал, что раздадутся крики толпы людей, но ничего не услышал. Они приняли это так же, как тот буддийский монах во Вьетнаме. Они даже не проснулись.

Он представил себе, что сжигает кучу видеоплёнок, коллекцию садистских фильмов. Правда, он предполагал, что в этом не было большого смысла. Корректоров, скорее всего, снабдят новыми птицами, когда они возвратятся в следующий раз. От кучи шёл сладковатый запах, как от горящей травы. Дым чёрной колонной, как из дымовой трубы, поднимался к потолку, где разбивался, заворачиваясь по краям, образуя что-то вроде облака. В пятидесятых был такой примитивный эффект, ещё до цифровой обработки: облако чернил выпускалось через шприц в ёмкость с водой, наполняя её образами демонической угрозы, или божественного возмездия, или кильватерными следами НЛО.

Он хотел сжечь весь мир. Он хотел домой.

Удовлетворённый, он повернулся к Кио.

– Вы планировали эту операцию годами?

– Да. У меня есть все коды. Как только ты будешь готов, мы раздавим их. Хоть сегодня ночью.

Майк сказал:

– Так давай сделаем это.

Кио встал перед ним на колени в странном порыве восхищения и благодарности.

– Осанна, – сказал он.

– Заткнись, – ответил Майк. – Отдай мне мою пушку.

В течение долгого времени Дэниел рассматривал человека в бумажном костюме. Человека, который утверждал, что был его отцом.

– Есть вопросы? – спросил наконец Клиндер. Дэниел решился на самую большую грубость, какую

мог придумать. Игнорировать вопрос. Лишить его удовольствия. По правде говоря, он не был уверен, что смог бы ответить – в его глотке застрял комок. Но слова вырвались из него против воли, удивив его самого. Такое ощущение, что он ждал всю свою жизнь, чтобы сказать это.

– Почему ты бросил нас?

– Твой любимый вопрос – почему, не так ли? Я учёный, сынок. Я спрашиваю – как? — Он посмотрел в лицо Дэниела. – Было вторжение, господи боже мой! Мы были в осаде. Под угрозой завоевания. Не зная, как защищаться. Я был нужен моей стране. Я был нужен всему миру. Что я должен был делать?

Странно, но благодаря этому Дэниелу стало легче отвергнуть его. У Клиндера не было ответа на самый важный вопрос его жизни. Это сказало ему все, что он хотел знать. Доктор больше не мог причинить ему боль.

– Дядюшка Луи был единственным, что у меня было вместо отца. Он был настоящей сволочью, но он был рядом.

– Прости. Я надеялся, что ты поймёшь. Поскольку, честно говоря, мне нужна твоя помощь, Дэниел. Такие отрывки, как этот – наши лучшие люди годами работали над ними. И мы истощили свои возможности. Ничто из того, что они делают, уже не имеет смысла. Мы думали, что ты сможешь уговорить Шона… ну, как бы это сказать, снова наладить связь.

– Снова?

Повисла неуютная пауза.

– Он единственный, с кем они вообще говорят. А он ничего нам не рассказывает.

– Когда они в последний раз говорили с тобой? – спросил Дэниел.

Клиндер сглотнул.

– Восемь лет назад.

– Восемь лёг?

Клиндер, нахмурившись, кивнул.

– Ты имеешь в виду… Все это, – Дэниел обвёл рукой вокруг, охватывая весь комплекс, процедуры, бюрократию, философию Перешедших – все это, все эти хитроумные разработки – все это… просто догадки?

Клиндер сложил руки перед собой и стал сцеплять и разжимать пальцы.

– Это… был довольно спорный проект. Мы… вынуждены были оперировать предположениями и устаревшими данными. Но… мы достигли значительной достоверности в чертовски нестабильных условиях. И люди верят в меня.

– Видимо, это означает да , – сухо сказал Дэниел.

– Ты нужен нам, Дэниел, – повторил Клиндер, вращая руками, словно пытался заклинанием решить проблему. – Как переводчик. Как расшифровщик кодов, если хочешь. Мы думали, что ты, возможно, будешь в состоянии помочь нам.

Бог мой, подумал Дэниел. Вот почему они его захватили. Дневник не был кодом. Они просто хотели отделаться от него, чтобы защитить репутацию Клиндера. Предотвратить возможность, что последователи узнают о его экспериментах над детьми. В «Буффало». Код – это Шон. И они хотят, чтобы я взломал его.

– Ты обладаешь удивительным даром. Твои навыки интерпретации в качестве критика. Твой аналитически-гуманистический подход к текстам.