Патрик О'Лири - Невозможная птица

– Не надо, – прошептал Шон, словно он снова привёл его в замешательство.

Такахаши кувырком вкатился в комнату, приник к полу и выстрелил – только один раз, перед тем как Клиндер срезал его двумя пулями.

– Ублюдок! – выкрикнул он, оседая на пол. Пауза.

Потом агент рассмеялся:

– Вы не поверите, куда уходят желтокожие. Пауза.

Кио перестал дышать.

Стремительная рука скользнула в комнату и щёлкнула выключателем.

Майк стоял на пороге. Пистолет в его руке был направлен на Клиндера. Доктор попятился назад, направляя пистолет на Майка.

Майк целился в Клиндера. Клиндер целился в Майка. Дэниел целился в Майка. Кадр для Джона By [60], сказал бы Майк, Все целятся друг в друга, подумал Дэниел. Почему же никто не стреляет?

– Брось пушку, Клиндер, – сказал Майк. И тот действительно бросил свой пистолет на пол и поднял руки над головой.

– Опусти свои долбаные руки, мудак, – сказал Майк. Клиндер уронил руки. Он тяжело дышал.

– Я говорил тебе, Дэниел, – сказал доктор.

Глаза Майка скользили по куче тел в комнате. Долгое время он не отводил взгляда от агента Такахаши. Шон скорчился на полу, нервно ёрзая. Майк повернулся и направил пистолет на Дэниела.

– Брось пистолет. Дэниел твёрдо держал руку.

– Ты первый.

Словно они опять были мальчишками, играющими в полицейских и грабителей. Повисла одна из тех долгих пауз, которых никогда не увидишь в кино. Если бы это было в кино, можно было бы подумать, что кто-то забыл свою реплику.

– Где мальчик? – спросил Майк.

– Я говорил тебе! – предупреждающе сказал Клиндер, его глаза были широко раскрыты в немой мольбе.

– Отойди от стола, – сказал Майк.

– Нет, – сказал Дэниел.

Майк опустил руку, держащую пистолет.

– Какого черта, Денни. Дэниел продолжал целиться.

– Не могу поверить, что ты действительно хочешь этого.

– У меня нет выбора.

– Дэниел, – сказал Клиндер сквозь стиснутые зубы. – Давай!

– Заткнись, – сказал Майк, направляя пистолет на Клиндера. – Это не твоё дело.

– Прекрати! – крикнул Майку Дэниел.

– Что прекратить?

– Прекрати разыгрывать из себя крутого. У тебя рука дрожит.

Майк улыбнулся и фыркнул.

– У тебя тоже.

– Дэниел, – сказал Клиндер.

– Денни, послушай меня… – сказал Майк, сглатывая. – Я это умею. Обещаю тебе – это будет чистый выстрел.

Дэниел набрал воздуха в лёгкие и сказал:

– Тебе нужно кого-нибудь застрелить? Стреляй в меня!

– Нет! – сказал Клиндер.

– Стреляй в меня, ты, ублюдок ебаный! Кончай это!

Майк на мгновение лишился дара речи. Дэниел не мог припомнить, когда Майк в последний раз слышал, как он матерится.

– Я не стану стрелять в тебя, Денни.

– Ты не станешь стрелять ни в кого.

– Дэниел! – молил Клиндер. – Он хочет убить нас всех!

Майк, нахмурясь, смотрел на пистолет, дрожащий в его руке. Его лицо говорило: какого черта я здесь делаю? Он с отвращением покосился на Клиндера.

– Это не настоящая смерть, ты, лжец. Ты знаешь это.

А потом Майк закрыл рукой лицо и уронил руку, держащую пистолет.

Вся атмосфера в комнате изменилась. Она внезапно перестала быть безумной.

Я сделал это, подумал Дэниел.

Я не могу поверить, что сделал это.

Я уговорил его не делать этого!

Он засмеялся про себя. Если бы только люди чаще говорили друг с другом!

– Сынок, – сказал Клиндер. – Он убийца!

– Закрой рот, – сказал Дэниел.

– Он Корректор!

– Закрой рот! – сказал Дэниел.

– Он трахал твою…

– Закрой! Рот! — проревел Дэниел, дважды стреляя в Клиндера. – Ты говоришь о моем брате!

Тело доктора сползло на пол, тяжело распластавшись поверх тела Такахаши, как гигантский мешок с мукой. Его голова была красной.

Дэниел был поражён тем, как мало это его беспокоило.

Через некоторое время он понял, что, глядя на тело Клиндера, лежащее на полу, все ещё целится в то место, где Клиндер стоял до того. Его рука дрожала от плеча до кончиков пальцев. Он засмеялся, осознав, как нелепо это выглядит, и опустил пистолет.

Теперь речь шла только о его семье. Его брат. Шон. Он сам. Дэниел был уверен, что они смогут найти выход.

Больше не будет стрельбы.

Слезы текли из глаз Дэниела, когда он обратил взгляд на брата.

– Пристрелить рыбу в бочке, – сказал он, хихикнув. Но Майк, казалось, не слышал его. Он смотрел на тело Клиндера.

– Помнишь? – спросил Дэниел, вытирая рукой с пистолетом текущие из носа сопли. – Сосунка?

Он обнаружил, что ему незнакомо выражение лица его брата.

– Майк? – позвал Дэниел, хотя сам не до конца понимал, что хочет спросить. Неважно: все шло как надо. Он справился с этим.

– Шон? – сказал Майк прерывающимся голосом, который казался выше, чем обычно.

Мальчик стоял позади стола, глядя на двух мужчин с пистолетами в руках.

Дэниел ненавидел отчитывать Шона. Он в негодовании воздел обе руки – одна была пуста, другая держала тёплый пистолет. Он упрекнул его:

– Разве я не сказал тебе, чтобы ты сидел тихо!

Дэниел горестно покачал головой, глядя на Майка, как бы говоря: дети! Что тут поделаешь? Но тут он увидел выражение его лица и мгновенно понял, насколько шокирующим должно было быть для него появление мальчика. Маленького мальчика с такими вот глазами, держащего колибри в своём кулаке.

– Ты бы объяснил мне эти синяки, Шон.

Мальчик смотрел на своего дядю, и его глаза становились все шире.

– Папа?

– Пойдём домой, – прошептал Майк.

– Это выглядит хуже, чем… – начал Дэниел, оборачиваясь к Майку как раз вовремя, чтобы увидеть, как он спускает курок.

Эти глаза.

Эти глаза…

Течение мыслей прервалось в тот момент, когда Майк увидел, как мальчик появляется из-под стола по ту сторону комнаты, как призрак из какого-нибудь второсортного фильма ужасов. «Ночь живых мертвецов». Лицо Шона сказало ему все, подтвердило то, на что Кио только намекал. Ничто из всего того, что увидел Майк за время их налёта на компаунд, не повергло его в такой шок, как эти глаза – ни разлетающиеся куски стекла и стали, когда взрыв разнёс вход, ни дымящаяся рука, ни меткая стрельба Дот, от которой тела извергали фонтаны крови и валились одно на другое, ни даже его собственные торопливые выстрелы, когда раны расцветали кровавыми цветами, счёт жертв рос, а они спускались с уровня на уровень, и Кио на протяжении всего пути успокаивал сигналы тревоги простыми волшебными словами – синица, ястреб-перепелятник, крапивник, ворона. Ни даже его старый друг Кио, оседающий на пол прямо перед ним и умирающий с последней шуткой на устах, ни даже Клиндер, тяжело валящийся сверху, ни даже вид его блаженного невинного братца, матерящегося и стреляющего в другого человека у него на глазах.

Но этот мальчик с лицом, взятым из фильма ужасов, и с этими глазами. Это было все равно что смотреть в зеркало. Он хотел стереть эти глаза – в своём поле зрения, в своей памяти, в своём существовании. «Пойдём домой», – сказал он и нажал на курок.